Эри Клас открыл новый сезон в Московском
театре Новая Опера, где он является главным дирижером. Перед отъездом
в Москву Эри Клас побывал в гостях у Елены Скульской на передаче «Батарея» на ETV2, где рассказал
о некоторых тонкостях своей профессии.
- Маэстро,
Пифагор, которому мы обязаны словом «философия», уверял: для постижения
мира необходимо знать музыку и математику? Итак, как у вас с
математикой?
В школе были одни двойки. Но утверждение Пифагора я, видимо, принимал интуитивно.
Когда мне бывает неловко спорить из-за гонорара, я говорю: «Ничего не
понимаю в математике, но если вы припишeте один нолик к цифре, будем
считать, что мы договорились!»
- А как вы относитесь к утверждению Сальери о необходимости поверять «алгеброй гармонию»?
Совершенно
необходимое дело! Если я не буду поверять свою гармонию расчетом, то
как я буду летать из одного временного пояса в другой, из одной страны
в другую и при этом никогда не опаздывать, а приходить даже немного
раньше назначенного срока и на репетиции и на выступления?!
- Помните ли вы «Репетицию оркестра» Феллини?
Очень
люблю этот фильм! В музыкантах всегда есть прелестное созидательное
начало, но и начало разрушительное: как только они заподозрят, что с
тобой можно справиться, что тебя можно свергнуть, как немедленно
воспользуются ситуацией.
Кажется, что это — балующиеся дети,
стреляющие безобидными катышками бумаги из маленькой рогатки, но это
мнимая безобидность, надо быть всегда настороже. В том смысле, что быть
во всеоружии профессии и не давать втянуть себя в бессмысленные
рассуждения.
Дирижеры, которые много говорят, редко добиваются
успеха. Встреча с оркестром — как встреча с любовью — раз, что-то
пронзает тебя, и ты во власти чувства. Или — раз — и возникает
неприязнь, даже ненависть с первого взгляда. Как-то в Германии, где
оркестранты пытались взять со мной несколько снисходительный тон в
беседе, я напомнил им в шутку свою биографию — тот период, когда я
занимался боксом. Шутка-шуткой, но они моментально прекратили меня экзаменовать. - Значит, вы действуете и кнутом, и пряником?
Нет,
по системе Дурова — только сахаром. Уж если тебе выпала честь
дирижировать гениальной музыкой, то не ори на музыкантов, которые ее
исполняют!
- Каково первое качество дирижера — кроме таланта?
Дирижер должен обладать отменным чувством юмора и адресовать его прежде всего самому себе.
- Легче перечислить страны и оркестры, с которыми вы не работали, чем те, с которыми вам довелось выступать…
Да,
я дирижировал и красными, и черными, и белыми, желтыми. И со всеми,
знаете, справлялся. Бетховен — он и в Африке ведь Бетховен. Хотя
темпераменты у народов разные. Вот, например, всегда приятно работать с
американцами: они приходят в хорошем настроении, прекрасно
подготовленными…
Но дело даже не в темпераментах. Дело в том,
как ты в первую же минуту овладеваешь или не овладеваешь коллективом. И
делается это не дирижерской палочкой, не взмахами, не жестикуляцией,
это делается глазами, одним взглядом, который либо втягивает в себя
волю оркестра, его дыхание, либо нет.
А то ведь есть дирижеры,
которые на наших Певческих праздниках выходят к пульту с желанием
поруководить каждым из двадцати тысяч исполнителей. Из этого ничего не
выходит.
Как есть люди, умеющие читать по губам, так
оркестранты умеют читать по глазам. А как бы сильно ты ни махал руками,
вертолетом все равно не станешь…
- Какова мера вашего вольнодумства в подходе к тому или иному гениальному произведению?
Конечно,
партитура должна быть у тебя в голове, а не голова — в партитуре. Но
все-таки, чем старше и опытнее я становлюсь, тем уважительнее отношусь
к тому, что написано гениями. Если ты хоть что-то меняешь, что-то
добавляешь от себя, то становишься соавтором и соавтором не самого
лучшего толка.
Сколь бы талантлив ни был человек, а с гением
ему не надо спорить. Только безвкусные люди с апломбом говорят: а вот в
Ла Скала в этом месте тенор всегда поет высокое «до»; куда ты лезешь со
своим «до», если его нет у композитора?! Не исправляй, но пытайся
понять, пытайся дотянуться, а не пригибай великое произведение к себе.
- У вас есть чувство родины, родного дома?
Конечно.
Иначе я бы жил не в Эстонии, а в одной из тех стран, где меня не раз
уговаривали остаться, суля и гражданство, и прочие блага. Но мне ничего
не нужно: я такой, какой я есть, я ни за что не стал бы менять свою
судьбу, которая связана именно с этой страной. - Вы делали карьеру?
Только
тем, что не делал ее. У Евгения Евтушенко есть такие строчки: «… я
делаю карьеру тем, что не делаю ее». Не пел с чужого голоса, не
поддавался, не поддакивал. Был самим собой. Самое главное, по-моему,
для любого человека — просто быть самим собой. О, это совсем не просто!
Я часто говорю сам себе: не совершай ошибки, не выдавай себя за
кого-то другого, кем ты вовсе не являешься. Не меняй убеждений каждый
сезон. Не возвращайся издалека преображенным.
Добиться успеха
— может быть, я сейчас хвастаюсь, тогда простите меня, — можно лишь
честностью. Не хитростью, как думают многие, а именно честностью. Как в
любви.
Маэстро Эри Клас
• Эстонский дирижер, народный артист СССР (1986) • Родился 7 июня 1939 года в Таллинне •
С 2003 года сотрудничает с Московским театром Новая Опера им. Е.В.
Колобова, где дирижирует спектаклями и концертными программами • С 2006 года — главный дирижер театра Новая Опера
Когда мне бывает неловко спорить из-за гонорара, я говорю: «Ничего не
понимаю в математике, но если вы припишeте один нолик к цифре, будем
считать, что мы договорились!»
