Моя Эстония

— До местных выборов больше полугода, но помимо Юри Пихля заявившего о намерении стать следующим городским головой, о желании сесть в кресло Сависаара заявила и реформистка Кейт Пентус.
— Если говорить опять в контексте апрельских событий, самое удивительное и, если угодно, обидное — то, что госпожа Пентус в апрельских событиях и во всем, что с ними связано, сыграла никак не меньшую роль, чем господин Пихль. Потому что именно Пентус — и это совершенно не секрет — была одним из идеологов этих апрельских событий. И именно ей — я позволю себе напомнить — принадлежит фраза, сказанная в то время когда все стали, наконец, задумываться, а правильно ли мы поступили, доведя дело до того, что случилось: «Ну вот, одного красного солдата мы убрали на кладбище, теперь осталось убрать второго» — имелся в виду Сависаар.
И речь тут даже не об атаке на Сависаара, а об удивительной беспардонности, с которой это было сказано — то есть у человека не было вообще никаких сомнений по поводу того, что же было сделано.
— Теперь та же Пентус спешно учит русский, а Ансип прямо заявил, что приоритет на выборах — русские голоса. Действительно ли именно они решат в Таллинне исход выборов?
— Даже те политики и политические силы, которые пытались это скрывать (в том числе и от самих себя) всегда знали, что расклад в Таллинне примерно 50 на 50. И так было всегда, хотя ситуация эта старательно корректировалась выборным законодательством.
И Таллинн всегда был мультинацио­нальным городом, но после апреля он стал — разделенным. Это просто факт. Факт, в результате которого те же реформисты, которые могли бы, наверное, рассчитывать на какие-то русские голоса до апреля, теперь уже заведомо их потеряли.
— Однако уже сейчас реформисты предпринимают шаги, направленные не только на эстонского, но и на русского избирателя: та же Пентус обещает за счет города поменять всем батареи и в два раза снизить счета за отопление. И в этой связи такой вопрос (я, кстати, не уверена, что у него есть ответ, но все же рискну): каково должно быть покрытие предвыборных обещаний, чтобы народ повелся? Или обещать можно все что угодно?
— Минимально возможное покрытие обещаний в процентах не измеряется. Оно измеряется в политических культурах, а там единиц измерения нет. Если политическая культура такова, что к предвыборным обещаниям относятся как к предвыборным обещаниям и не более того, значит, так тому и быть.
— Однако политическая культура — вернее, ее проявление — штука обоюдная. То есть если мне обещают луну с неба, а я верю, стало быть, мы в одной «культурной» категории.
— Да. Но я и далек от мысли говорить, что мы тут такие хорошие, а нам все врут. Мы их выбрали, и мы их получили.

— Принятый в мире символ социал-демократического движения — роза, зажатая в кулаке. Как, на ваш взгляд, это согласуется с избранием в главные соцдемы страны министра внутренних дел Юри Пихля, в руке которого роза смотрелась бы неубедительно? И что вообще происходит с нашей социал-демократией?  
— В принципе понятно, что с ними происходит — у них тяжелая родовая травма. Они уже при рождении были маргинализированы самим фактом революционных перемен 1989 года. Ведь на самом деле в 1989 — 1991 годах путь развития не только Эстонии, но всей Восточной Европы был далеко не так очевиден, как это кажется сейчас. Но так случилось, что победило нео­либеральное направление, которое в эстонской политике закрепилось за Исамаа и реформистами. И быть в этой ситуации «другим» было как-то даже неприлично. В частности, соцдемам в Эстонии не хватало для этого… самоуверенности, я бы сказал, и однозначной программы, отсутствие которой не так бросалось в глаза в то время когда продолжалась эта глобальная вечеринка, когда все радовались жизни и совершенно забыли о последствиях.
Впрочем, это не помешало соцдемам начать требовать себе места под солнцем, причем требования эти усилились после неожиданной для них самих победы на прошлых выборах в Европарламент, когда благодаря одному-единственному кандидату, который и не был никогда убежденным социал-демократом (Тоомас-Хендрик Ильвес. — Ред.), они получили сразу несколько мест.
Они начали потихоньку воевать, причем не столько с центристами, сколько с реформистами, нынешними коллегами по коалиции, — именно с ними имели место самые решительные баталии в Тарту перед прошлыми выборами.
Ну а после апрельских событий среди социал-демократов громко о себе заявила совершенно неожиданная фигура в лице господина Пихля, который не постеснялся заявить, что у соцдемов всегда были идеи, но не было человека, чтобы за них постоять. Ну и он, соответственно, берется это сделать. Заявление, честное только наполовину — потому что идей у социал-демократов на самом деле нет. Причем это беда не только наших местных социал-демократов, но и их европейских коллег.
— Говоря об активизации эстонских соцдемов, вы упомянули войну не только с Партией реформ, но и с центристами, хотя в эстонской политической палитре этой партии — несмотря на название — традиционно отводится левый фланг. Так в чем же причина разногласий?
— Никто никогда и не скрывал, что главное разногласие с центристами у соцдемов проходит по вопросу внешней политики.
— А конкретнее?
— А конкретнее — по вопросу отношения к России. Потому что у соцдемов никогда не было своей внешней политики, которая хоть чем-то отличалась бы от политики реформистов или Исамаа. В этом вопросе между этими партиями существует непоколебимый консенсус и из контекста выбиваются только центристы и отчасти народники.
— И в бытность свою министром иностранных дел тогдашний социал-демократ и нынешний президент Ильвес действовал в том же русле.
— Конечно. Я вообще не вижу разницы между основными приоритетами внешней политики того же Ильвеса или тоже же Калласа, когда он был министром иностранных дел, — между соцдемами, реформистами и Исамаа по вопросам внешней политики не существует вообще никаких разногласий.
— Давайте вернемся к новому лидеру соцдемов. Который, как и следовало ожидать, выходит под лозунгом «сильная рука». Как вы полагаете, действительно ли в обществе есть потребность в такого рода сильной руке?
— В период кризиса у сильной руки всегда найдутся сторонники.
— И местный русский избиратель забудет, что в апреле 2007 года именно в этой руке была полицейская дубинка?
— Местным русским аналитикам не надо забывать о том, что значительная часть местного русского избирателя никогда об этом и не знала. И для значительной части русского избирателя не существует разницы между Партсом и Пятсом — и никогда не существовало. Точно так же как не существует для них принципиальных отличий соседа Мати от некоего Юри Пихля. Они ничего не знают о его КаПошном и милицейском прошлом, они ничего не знают о роли Пихля в событиях «бронзовой ночи», о его причастности к происходившему в Д-терминале и о многом другом..
— То есть все канализировано на Ансипа?
— Да. Именно так. Правда, есть и другая часть — те, кто все помнит и отдает себе отчет, с кем мы имеем дело.

Яна Тоом, Столица