В очерке, подготовленном латвийским историком Виктором Гущиным,
отмечается, что в СССР Латвия относилась к республикам с высоким
уровнем миграции, а число смешанных браков здесь было самым высоким по
стране — 275 на 1000 семей в 1989 году. Несмотря на межэтническую
напряженность, вызванную распадом Союза, процент смешанных семей в
Латвии остался высоким и после 1991 года — 280 браков на 1000 в 2000
году (для сравнения: в Литве — 137, в Эстонии — 175).
По прогнозам специалистов, количество межнациональных браков в Латвии к
2016 году снизится до 150–120 на тысячу. Среди причин уменьшения —
высокий уровень эмиграции и сохранение тлеющего конфликта, который с
уровня этнополитики в любой момент может переместиться на повседневный
межобщинный уровень. Взгляды, распространяемые латышскими радикалами,
уже сейчас оказывают негативное влияние на стабильность межнациональных
браков.
Самые дискуссионные вопросы в смешанных семьях связаны с политической
историей ЛР: введение советских войск в 1940–м и итоги Второй мировой
войны. Оценка 1940 года зависит от языка общения семьи: если в семье
доминируют латышские ценности, то озвучивается официальный взгляд, если
русские — точка зрения иная. Любопытно, что в условиях кризиса–2008
большинство смешанных семей оценивают 1960–1970–е годы как наиболее
благополучный период в истории страны.
Один из самых болезненных проблем для межнациональных семей — это выбор
языка обучения детей. При этом в межнациональных семьях, где язык
общения латышский, дети далеко не всегда хорошо говорят по–русски, там
же, где язык смешанной семьи — русский, дети говорят по–латышски
свободно.
По данным последней переписи населения Литвы (2001 г.), русская община
насчитывает до 220 000 человек, что составляет около 6% населения. За
последние 10 лет число русских школ в стране сократилось более чем
вдвое: с 85 в 1996–м до 40 в 2007–м. Сократилась и численность
учеников, обучающихся на русском, — с 52 до 20 тысяч человек.
Как указал в своем исследовании доктор философии из Литвы Андрей Фомин,
численность литовско–русских семей растет. Часть из них выбирают в
качестве базы русскую культуру и русский язык, но более многочисленная
— ориентируется на литовские ценности. Кроме того, растет число
русскоязычных семей, которые отдают своих детей в литовские детские
сады и школы. Это происходит не только в провинции, где нет возможности
обучаться на русском, но и в крупных городах, где такая возможность
есть. Те же смешанные семьи, которые выбирают для своих детей русскую
школу, мотивируют свое решение тем, что в Литве она традиционно сильна
и дает качественное образование.
Кстати, Литва является единственной страной на постсоветском
пространстве, где минпросвещения утвердило программу по истории
русского Отечества — специально для этого курса даже издан учебник.
По статистике, 80% учеников школ с русским языком обучения в возрасте
10–11 лет на вопрос о своей национальности ответили: "Мы родились и
живем в Литве, значит, мы литовцы". Вероятнее всего, за таким
пониманием скрывается не только детская наивность, но и установка,
предложенная родителями или учителями.
По мнению эстонского социолога Дмитрия Михайлова, объединяющий фактор в
этнополитике всех трех стран — усиление ассимиляционного давления со
стороны национальных элит. Причем в Эстонии надежды возлагаются даже на
прирост смешанных браков — дабы таким нехитрым способом количество
"правильных" жителей увеличилось.
По данным исследования, создание смешанных семей у эстонцев резко
снижается в условиях исторических ломок (война, распад государства,
обретение независимости). Переходная кризисная эпоха тянется уже почти
целое поколение, вызывая за собой быстрое падение рождаемости — с 2,1
ребенка на женщину в конце 80–х до 1,3 ребенка в середине 90–х годов.
Демографический кризис вызывает тихую панику властей, но вместе с тем
поднимает мутную националистическую волну с призывами сохранить чистоту
нации от смешения с инородцами под лозунгом "Смесь — это грязь".
Однако жизнь не поддается лозунгам. Правда такова, что для создания
семьи в среднем 5–10% эстонцев выбирают из числа неэстонцев каждого
третьего–четвертого (25–30%), причем в основном в воспроизводстве
эстонского народа участвуют русские женщины, которые всегда были
популярны у эстонских мужчин. Можно было бы говорить об угрозе
естественной ассимиляции, но тут есть интересный нюанс.
Как показывают исследования, в эстонских смешанных семьях именно
национальность матери определяет, на каком языке будет учиться ребенок
и кем в итоге станет себя ощущать. Русская мать, как правило, плохо
владеет эстонским языком, но именно она контролирует занятия ребенка и
общается с учителями — этот факт и определяет выбор русской школы. Так
что если мужчина рискнул "взять в дом" жену из другого рода–племени, то
он должен быть готов смириться с тем, что его дети, скорее всего, будут
ассоциировать себя с этносом матери. И смешанные семьи типа "эстонец
женится на русской" распространены максимально уже в двух поколениях, в
то время как обратный вариант — "русский женится на эстонке" —
представлен минимально.
На каком фундаменте будут строиться смешанные семьи третьего поколения
русской общины Эстонии — то есть тех, кто сейчас учится в школах и
вузах? Вопрос остается открытым. Хотя, учитывая тенденцию сворачивания
русского образования с постепенным отчуждением детей от старших
поколений, можно предположить, что "в эстонцы" будет отдано все больше
русских. Если, конечно, власти не допустят повторной ошибки вроде
"бронзовой ночи", которая в апреле 2007–го сплотила в единую массу
стариков и детей, вчерашних мигрантов и коренных русских в пятом колене.
Всякое государство представляет собой множество разных множеств —
пеструю мозаику этносов, внутри каждого из которых есть свои
„космополиты", равноценно открытые всем культурам, "ассимилянты",
добровольно выбравшие путь полного растворения в господствующей нации,
и „традиционалисты", предпочитающие существовать и даже развиваться в
своей моноэтнической среде.
Русский, родившийся в Литве, Эстонии или Латвии и воспитанный в лоне
своей культуры, остается русским. И литовец, родившийся в Китае,
никогда не станет китайцем. Как метко заметил в этой связи выдающийся
философ Иван Ильин: "Лошадь, родившаяся в коровьем хлеву, не будет от
этого коровой". Вопреки всем иллюзиям животноводов…
