Вот уже долгое время после посещения художественных выставок на душе
остается какая-то пустота. Некоторые проекты вызывают недоумение. Вроде
бы все неплохо, но уходишь с тем же, с чем и пришел.
Некоторые экспозиции и вовсе не вызывают никаких эмоций, никаких
мыслей. Даже воспоминаний не остается. Другие на какое-то время вызывают
раздражение — кому это все сейчас нужно? Самому художнику?
Вряд ли, поскольку иной проект можно назвать творчеством с большой
натяжкой. Такое ощущение, что сделан он для того, чтобы хоть что-то
сделать. Мол, я тоже творю, а кто не понимает, тот дурак.
Бывают еще проекты из серии «так глубоко, что и сам не понимаю». Да
понимать и не нужно, никому не нужно. Ведь это Великое Искусство,
понимание которого дано не каждому.
Есть еще т.н. половинчатые проекты. Например, разработана серьезная
концепция, есть масштабная идея, изложенная на бумаге в формате романа —
но самого произведения нет. Одна высосанная из пальца концепция.
Имеются и такие разновидности выставок, когда имеется хорошая идея и ее
даже попытались осуществить, но вот техническая сторона оказалась
чрезвычайно слаба. Или же не было желания, или же попытка была, но не
удалась.
Встречается и такое, что исполнение и техника очень даже хороши, только
вот никакого смысла за проектом не чувствуется. Ну, и еще бывают
проекты из серии «получил деньги у Kultuurkapital и должен сделать
выставку». Об этом даже и говорить не стоит.
Уникальная выставка Сейчас в тартуском Доме искусства открылась уникальная выставка,
сумевшая избежать всех этих напастей — «Монолог художника» Кузи Зверева.
На старых подоконниках с облупившейся краской написаны трагические
образы величайших в истории творческих личностей. Исходя из личного
самоотождествления, эмпатии, понимания, великого восхищения, а также из
едва уловимого страха или почтительного трепета.
Словно своего рода святые великомученики, они выставлены в ряд, каждый
явственно узнаваем, стилизованы наподобие византийских церковных фресок.
Венедикт Ерофеев, Эль Греко, Анри Тулуз-Лотрек, Амадео Модильяни,
Эдуард Вийральт и т.д. И сам художник, равный среди равных.
Стоя перед каждым портретом, в полной мере и до самого конца понимаешь,
почему здесь изображен именно этот человек и именно так. Что
вдохновляло и что страшило его. Славянская романтика, трагика и
стремление к канонизации только усугубляют ощущение безграничной
честности.
Многослойный колорит мазка и тяжеловесные деревянные доски подчеркивают
бесценную историческую роль изображенных фигур, глубину и серьезность
их восприятия и непреходящее их значение во времени.
Во всем этом есть что-то одновременно нежное и трагическое, грубое и
примитивное, прекрасное, чистое и сакральное. Слой за слоем эта выставка
обнажается перед ее посетителем, заставляет задумываться и
сопереживать.
И в ней есть что-то еще, нечто едва уловимое. Попытаюсь сформулировать это.
Когда человек видит-чувствует-переживает нечто великое и могучее, у
него возникает стремление его приуменьшить. Сделать его что ли более
понятным и близким для себя. Чем-то более осязаемым и четко очерченным,
чтобы уместить это впечатление и эмоцию где-то внутри себя.
Именно это стремление к «упаковыванию» ощущалось на этой выставке. Но
здесь оно воспринимается с какой-то трогательной откровенностью и
доступностью пониманию.
Нечто едва уловимое Моей любимой работой на выставке Кузи Зверева является портрет
Модильяни. Размытое и расплывчатое едва намеченное лицо. Облезшая
краска, расплывающиеся тени, нежные очертания и грубая текстура. Просто,
прямо-таки примитивно, но так нежно и восхитительно живо.
Во времена возведенного в культ цинизма так невыносимо трогательно
видеть честное искусство, свободное от стремления таковым казаться.
Выставка
«Монолог художника»
Персональная выставка Владислава Кузнецова (Кузя Зверев)
Тартуский Дом искусства
(Ванемуйзе, 26)
Выставка открыта
до 24 апреля
|
