Моя Эстония

 Довлатов был знаком с Вийдингом?

Этим вопросом я не раз задавалась. Мне кажется маловероятным, что они были знакомы, потому что когда Довлатов жил в Таллине, о нем знали очень немногие из эстонцев. Все-таки эстонская и русская общины очень раздельно тогда жили – как, впрочем, и сейчас. К сожалению, знакомство с эстонской средой было у Довлатова по линии КГБ, куда его вызывали, и ЦК партии, где его курировали. Такого рода административные знакомства были, а творческие знакомства — не уверена.

В то время Довлатов был известен в Петербурге и в очень узкой среде журналистов в Таллинне. Но это ведь и не так существенно. Встретились два творчества – и совсем не обязательно, чтобы встречались два человека. Мы выбрали Юхана Вийдинга, человека абсолютно эстонской культуры, который здесь жил всю жизнь, писал на эстонском языке, но был фигурой совершенно неординарной, не вписывающейся в спокойный, доброжелательный диссидентский контекст эстонской литературы.

Тогда было много талантливых эстонских писателей, которых трудно было опубликовать на каком-либо другом языке, кроме эстонского, в силу их художественной направленности. Но Вийдинг даже на их фоне был другим — он был другим режиссером, другим артистом, другим исполнителем, другим писателем – он был уникальным, таким эстонским Гамлетом. У Юхана было ощущение, что он не может реализовать себя по-настоящему в театре, не может состояться как поэт, который презирает все заскорузлости, пошлость, условность конфронтации – он был шире и больше того, что происходило вокруг.

Если бы Довлатов и Вийдинг жили в современной Эстонии, вписались бы они в нынешнее время?

Я совершенно не фантаст и не могу воображением продлить жизнь человека. Все-таки всякий писатель может состоятся в тех рамках, в той среде и в том времени, в каком ему выпадает жребий жить. Мне трудно представить сейчас Довлатова, сидящим в каком-то начальственном кресле, выступающим на трибунах, руководящим издательством, которое бы боролось с тем равнодушием к литературе, которое существует сегодня.

Что собой представляет ваш спектакль?

Это будет литературное театральное представление, в котором участвуют и эстонские, и русские артисты, как и в прошлом году. По моим переводам мы сделали сценарий, а ставит спектакль уже второй год подряд режиссер Татьяна Космынина — и это не случайно. В прошлом году году наш спектакль благодаря ей был очень необычным. Как традиционно ставят Довлатова? — некий грустящий и иногда пьющий человек в сером плаще произносит длинные монологи. Мы же сделали веселый фрагментарий из второстепенных персонажей Довлатова, которые появлялись у него иногда лишь в двух строчках. Татьяна очень тонко, поэтично и ярко передала это все в своем сценическом варианте.

Наш второй опыт, спектакль по Вийдингу, поставлен на сложнейшем материале, на двух языках. Одно из важнейших достоинств Татьяны — умение извлечь максимум из литературной основы. Я когда-то была ее педагогом, еще до театрального института – преподавала историю театра и русскую литературу в молодежной театральной студии, и она меня еще тогда, будучи девятиклассницей, поразила тем, какую огромную работу проводила с текстом. Ей свойственно разбираться в литературе, прочувствовать, вытащить рифмованный момент, найти поэтическую основу любого текста, даже прозаического. Поэтому я стала уговаривать ее поставить этот спектакль, прямо и упорно убеждала взяться за наш проект – и, к счастью, убедила.

Как и в прошлом году, у нас интернациональная команда. Когда такой коллектив сходится, понимаешь, насколько проблемы национальной розни навязаны извне. У нас ощущается теплота и поддержка. Если бы были какие-то внутренние конфликты и недоговоренности, что почти всегда бывает в творческих коллективах, то ничего бы из нашего проекта не вышло.

Мне кажется, такие команды могут существовать, только если люди или с детства дружат, или занимаются общим делом . Что-то должно провоцировать нас на радость, восторг, фантазию. Наша жизнь такова, что каждый ищет возможность убежать от этой жизни. Театр — это реальное бегство от жизни, где мы можем с этой жизнью сделать все, что захотим. 

Будет ли в Эстонии когда-нибудь общее культурное пространство, как в вашей команде? Сейчас эстонцы и русские в большинстве своем живут параллельными мирами с детсадовского возраста...

Есть вещи, которые безумно выгодны различным политическим партиям – они манипулируют людьми гораздо успешнее, чем может влиять на людей искусство, потому что искусство вообще не ставит целью манипулировать.

Стать добрее человеку очень трудно, это требует колоссальных усилий. Стать добрее — это найти виновника в себе. А политика всегда предлагает найти виновника в ком-то другом, и тем самым у людей появляется злость, раздражение, зависть, неприязнь, мстительность — чувства эти вырабатываются у нас гораздо проще, химия этих процессов доступна любому человеку от маленького ребенка до старика.

Обратный процесс – то, что делает искусство, – всегда труднее. Он очень трудно осваивается людьми, не занимающимися каким-то совместным делом. Там, где люди занимаются совместным делом, нет никаких проблем. Не потому, что мы такие деликатные — «соберемся русские и эстонцы, и ничего плохого говорить не будем». Дело в том, что в совместной работе понимаешь - мы говорим на разных языках, но об одном и том же. Бессмысленно идентифицировать народ лозунгами той или иной партии, люди не имеют к политике никакого отношения. Мы очень часто государственность отождествляем с народом, а народ — с теми или иными политическими лидерами.

Человек в реальной жизни совершенно с политикой не связан, он живет в государстве, где можно говорить что хочешь. Поэтому говорят у нас иногда особенно зло и бестактно – и не только в интернет-комментариях. Я часто читаю тексты журналистов, которые просто выбирают форму заведомого, страшного оскорбления в расчете на то, что интеллигентный человек не станет отвечать — и они всегда выигрывают, потому что действительно интеллигентный человек не находит в себе сил отвечать. Профессор Преображенский не знает, что ответить Шарикову.

Вам часто задают вопрос – почему фестиваль связан с именем Довлатова, который жил в Таллинне всего три года?

Какая разница, жил он здесь три года, или полтора, или просто проезжал мимо и помахал шляпой? Такой бухгалтерский учет не имеет никакого значения. Есть формальный повод — проживание Довлатова в Таллинне. А еще тот факт, что он писал об Эстонии, по городу ходят его персонажи, потому что в письмах он писал, что в его жизни было всего три города — Петербург, Таллинн и Нью-Йорк. Если он настаивает на том, что Таллинн — это часть его жизни, почему мы должны отказываться?

В организации подобных мероприятий всегда есть момент энтузиазма, внутренней потребности, жажды. Зачем ставить Шекспира в Таллинне? Ведь он английский драматург, никогда не навещал нас. Почему Франц Кафка называет своим учителем Достоевского? Какое ему дело до Достоевского?

Если эстонцы читают здесь Довлатова, то он становится уже эстонским писателем, так же как Шекспир давно стал русским писателем, которого цитируют везде. У искусства есть такое свойство, даже если оно абсолютно ориентировано на свою национальную структуру. Например, у Достоевского все народы плохие, кроме русского — и тем не менее, Достоевский самый читаемый в мире русский писатель и один из самых экранизируемых, хоть никогда не жил ни в Америке, ни в Японии. Довлатов, кстати, очень любим в Японии и считается там образцом русской речи, по нему изучают язык.

Если бы на «Дни Довлатова» собрались шесть человек, сели на крылечке и поговорили – как хорошо, что здесь жил Довлатов – то устраивать второй фестиваль не было бы никакого смысла. Но фестиваль снова будет максимально представителен, много известных журналистов выразили желание и готовность приехать. У нас будет выступать Андрей Арьев, главный редактор журнала «Звезда», близкий друг Довлатова, популяризатор его творчества, написавший лучше всех и больше всех о нем. Он прочтет лекцию «Русская литературная эмиграция от Георгия Иванова до наших дней». Арьев будет рассматривать разные аспекты литературной эмиграции, и это будет поразительно интересно – что сохранила эмиграция для русской литературы и что было уничтожено здесь, на территории метропольного существования литературы. У нас состоится премьера получившего очень высокую оценку фильма Романа Либерова. Приедет группа Billy´s Band – этот коллектив написал музыку к фильму о Довлатове.

Почему Довлатова интересно читать, в чем его феномен?

Наш век — это век тыканья пальцем в другого человека, абсолютное отсутствие рефлексии. Мы хотим на довлатовских днях подчеркнуть, что все претензии подобных ему людей были обращены только к самому себе. «А за что мне это?» – задает Довлатов себе вполне обывательский вопрос и сам перечисляет, в чем виноват. Практически никто сегодня так не делает, у людей находятся тысячи виноватых. Довлатов же ставил себя на одну ступень ниже, чем любого из своих персонажей – тех, над которыми смеялся, издевался, кого дразнил. В этом колоссальный эффект недосягаемого в нем.