Чтобы понять и правильно оценить величие победы в майской Европе 1945
года, нужно вспомнить историю святого благоверного князя Александра
Невского. Про князя нынче рассказывают всякие небылицы: дескать, и в
личной жизни он был не вполне святым, и со шведами на Неве неправильно
бился, и псов-рыцарей не топил в Чудском озере.
На всякий случай напомню, что в 1240 году шведы затеяли нападение на
Великий Новгород. В ночь на 15 июля 1240 года князь Александр с
дружиной врасплох напал на шведскую экспедицию, ставшую лагерем в устье
Ижоры при впадении в реку Неву. Битва получила название «Невской», а
князь Александр соответствующее прозвище. Летописи сообщают, что
сражаясь в первых рядах дружины, он оставил мечом метку на лице
шведского ярла (короля).
Непонятки начинаются с того, что в шведских источниках нет упоминания
об этой битве, точнее о безжалостной ночной резне, что само по себе и
не удивительно – событие для шведской короны прискорбное и чрезвычайно
постыдное. Точно также в шведских источниках нет упоминания о том, что
первую шведскую столицу Сигтуну разграбили и сожгли дотла какие-то
полудикие эстонские разбойники, выдававшие себя за воинственных
викингов. Историки ссылаются и на то обстоятельство, что во время оно
ярлом был не Биргер Магнуссон, упоминающийся в новгородских источниках,
а его болезненный двоюродный брат Ульф Фаси. Крайне сомнительно, чтобы
слабый здоровьем, не имеющий официального наследника ярл Фаси, мог бы
возглавить физически тяжелую военную экспедицию для покорения Великого
Новгорода. Так что русские источники заблуждаются только в отношении
статуса Биргера Магнуссона, который стал ярлом в 1250 году, т.е. спустя
10 лет после резни.
5 апреля 1242 года состоялась битва, вошедшая в историю под названием
«Ледового побоища». Князь Александр Невский заманил на тонкий весенний
лед Чудского озера тяжеловооруженных рыцарей Ливонского ордена и гнал
их по льду без малого семь верст. Ливонские хроники сообщают, что в
битве орден потерял всего 20 рыцарей убитыми и 6 пленными. Новгородская
же летопись сообщает, что орден понес более тяжелые потери – от 400 до
500 человек убитыми и не менее 50 человек пленными. Нестыковка
возникает из разницы ливонского и новгородского подходов к статистике.
Ливонская хроника стыдливо умалчивает о том, что вместе с рыцарями под
лед ушли пешие воины и многочисленная рыцарская обслуга – военный обоз.
Как бы там ни было, величие той победы – побоища! – на Чудском озере
народы стран Балтии ощущают на себе ежедневно. Если бы князь Александр
Невский не остановил тевтонскую экспансию на Восток, то литовский,
латышский и эстонский языки были бы утрачены уже на рубеже 14-15
столетий, причем бесписьменный эстонский язык был бы утрачен
безвозвратно. Вряд ли князь с дружиной заглядывал столь далеко в
будущее России и стран Балтии, да и вообще отдавал себе отчет в том,
какие последствия будет иметь само побоище на льду Чудского озера. Он
просто делал то, что считал нужным для защиты своих интересов, а
защитил и нас – своих далеких потомков, и наших ближайших, хотя и
неблагодарных соседей.
Конечно, обращает на себя внимание специфическая терминология,
прижившаяся в исторических источниках: Невская битва, но, по сути,
ночная резня, и сам будущий святой «аки тать в нощи». Битва на льду
Чудского озера, но, по сути, побоище. Конечно, ночная резня шведов и
побоище ставших беспомощными на льду ливонских рыцарей далеки от
европейских понятий о воинском благородстве, но эффективны в смысле
достижения нужных результатов. Китайцы говорят в подобных случаях, что
война как вода не имеет формы, намекая таким образом на приоритет
результата перед некоторой неразборчивостью в средствах для его
достижения.
Кстати сказать, для средневековой Европы утрата языков и национальных
культур не была редкостью. Достаточно вспомнить историю Прованса. Так
что полная утрата эстонского и латышского языков и замена их на язык
немецкий не стала бы в истории Европы уникальным явлением.
Если бы советский народ, частицей которого в Отечественной войне были и
эстонцы, не остановил нацистскую экспансию на восток, то в середине ХХ
века под угрозой уничтожения оказалось бы гораздо больше языков в
Восточной Европе, включая такие крупные языки как украинский и
белорусский. И уже не важно сейчас, что кричал советский народ, кидаясь
в атаку – «За Родину!», «За Сталина!», «…твою мать!» или эстонское
«Kuradi raisk!» Важно, что очередная попытка тевтонской экспансии на
Восток была остановлена. Именно в этом заключено величие народного
подвига, в этом заключено величие победы над германским
национал-социализмом.
Наше коллективное представление о той войне сложилось в основном по
кинофильмам и художественной литературе. Коллективную советскую амнезию
удачно покрывал знаменитый лозунг «никто не забыт, ничто не забыто».
Долгое время все, что не укладывалось в русло «величественности» и
«отечественности» безжалостно отсекалось. Не удивительно, что со
временем нашлись ветераны, которые узнали о подвиге, который они
совершили исключительно благодаря «возвышенной» советской пропаганде.
Народ-победитель официально узнал о величии своей победы только в
начале 60-х годов прошлого века. А уже в конце века ему доходчиво
объяснили, что никакой такой победы вообще-то не было, а было унижение
порабощенных народов Европы почти пятидесятилетней советской
оккупацией. По крайней мере, такова сегодняшняя официальная позиция
властей Эстонии и Латвии.
У каждого из оставшихся в живых ветеранов была своя война, но мы давно
уже упустили возможность сложить эту мозаику в подобие цельной картины.
Общая историческая тенденция такова: с одной стороны картина войны
постоянно дробится на мелкие как бы исключительно правдивые детали, с
другой – важные детали замыливаются, расплываются и пропадают. Война
превращается в миф о войне, но есть в этом мифе нечто, не поддающееся
дроблению и замыливанию – это победа.
Значение победы постоянно пытаются принизить: то жертвы с советской
стороны были непомерными, то массовый героизм был из-под палки, точнее
из-под пулеметов заградительных отрядов НКВД, то еще какая-нибудь
псевдо историческая «порнуха» и «чернуха». Обыватель на Западе свято
верит, что пока русские вяло сопротивлялись немцам под Москвой и
Сталинградом, Великобритания и США решительно разгромили нацистскую
Германию… в Африке и Арденнах.
Бремя той великой победы легло в странах Балтии и на нас – детей
военного и нескольких послевоенных поколений, обозначив нас детьми и
потомками оккупантов, колонистов и незаконных мигрантов. Нас назначили
отвечать за подвиги отцов, поэтому до сих пор мы – душители
прибалтийской свободы, шпионы, диверсанты и вообще пятая колонна. Но
мы, русские в Эстонии, Латвии и Литве несем бремя той победы, не для
того, чтобы попрекать ею эстонцев, латышей или литовцев. Это наш дар
странам Балтии, пусть они и не осознают сегодня его истинного величия
для цивилизации и практического значения для своего прошлого,
настоящего и будущего. Если хотите, это наш весьма своевременный взнос
в копилку мировой цивилизации.
Подлинное значение победы заключено отнюдь не доказательстве временного
превосходства одной тоталитарной идеологии над другой. Как и в случае с
Александром Невским победа в Великой Отечественной войне имеет в
истории человечества более отдаленные и более судьбоносные последствия,
и сегодня еще не поддающиеся даже приблизительному определению. Одно
можно сказать точно: ценой колоссальных человеческих жертв победа
вернула цивилизацию в ее историческое русло. И хотя вторая половина ХХ
века не стала в истории человечества золотой, наследникам Великой
Победы все же есть чем гордиться.
