В деревне о времени судят по старинке: «эстонское время», «русское время» и «когда Лаар загубил сельское хозяйство».
Последующие годы, которые то ли быстро пролетели, то ли ничем не запомнились, никакими эпитетами уже не награждают.
Все,
что было до «эстонского времени», было так давно, что об этом и
говорить не стоит. Со времен правления Константина Пятса в памяти
осталась лишь мечта о благодатной хуторской Эстонии, когда все были
хозяева, жили зажиточно и крестьянским умом. В Советской Эстонии,
наоборот, все было плохо, и вообще «да ну его, это русское
правительство»!
Во времена Лаара для многих началась такая
гонка, что по сей день некогда оглянуться назад. Правда, кое-кому и
тогда времени девать было некуда, а когда у человека слишком много
времени, то что тут вообще говорить.
Вот они-то и стали большей частью «второй Эстонии», призраками мотаясь между умирающими деревнями и колхозными усадьбами.
И
хотя в годы советской власти крупное производство принесло немало вреда
экологии, связь с природой окончательно оборвалась именно в годы после
восстановления независимости.
Пришло новое время, время стерильности, удобства и краткосрочной финансовой выгоды.
Экотовар вместо товара В
современной Эстонии я не рискую приглашать своих знакомых — молодых
людей — в деревню. Боюсь, что либо сами покалечатся, либо сломают что
не надо.
В гости они наезжают в белоснежных кроссовках, прихватив готовые салаты в коробочках из магазина Selver.
Собак
они угощают пивом и конфетами. Они не против помочь, но предпочитают,
чтобы работа была веселая. Столкновение их с реальным миром —
испытание тяжелое.
Мы полностью оторваны от природы. Для будущих
поколений природа будет лишь большим трехмерным экраном, развлечением с
картинкой и запахом, которую всегда можно… выключить.
Недавно
я вернулся из Монголии. В пустыне Гоби в юртах кочевников не хватает
воды, зато телевизоры и солнечные панели в большинстве уже имеются. Для
детей кочевников телевидение, а теперь и Интернет, имеют гораздо
большее значение, чем скотоводство, и с этим уже ничего не поделаешь.
Кочевники
переселяются в столицу страны Улан-Батор, и кочевничество становится
маргинальным образом жизни или хорошо оплачиваемым туристическим
аттракционом. Никто уже не делает своими руками сыр, сметану и кумыс,
все производят на большой фабрике — так удобнее. В Эстонии так живут
уже давно.
Из моих знакомых, живущих в Южной Эстонии, только в одной семье делают национальный эстонский сыр, да и то все реже и реже.
У
нас уже давно все продается в магазинах, и совсем скоро наступит время,
когда на смену привычной торговле придет экоторговля. Правда, никто не
знает, будет ли это действительно экологическая торговля или хорошо
поставленный маркетинг.
Знания и умения, передающиеся из
поколения в поколение, трудно, а подчас невозможно восстановить, если
связь прервалась несколько поколений назад.
Но еще хуже, если
на эти знания и умения нет спроса, причем отсутствие спроса в
большинстве своем создается искусственно. Мы потребляем вещи и услуги,
которые нам не нужны. Мы отвыкаем от привычной среды и становимся
беспомощными, потому что так… проще?
В деревне жизнь сейчас
полегче, чем в старину, вот только… Поливать огород нечем, потому что
невозможно присоединить шланг к крану с водой. А решить проблему с
помощью подручных средства не получается, для ноу-хау нет временного
шланга, чтобы соединить прошлое с настоящим.
Косить траву не
получается. Дешевые газонокосилки не выдерживают, а точить и отбивать
косу мы не умеем. Магазина, и того нет поблизости, а если есть, то нет
в нем нужных для деревенской жизни «запчастей». Сплошное невежество!
Особенно,
когда горожане в деревню приезжают. У них теперь после того, как в
городе их сократили, времени много будет, чтобы в деревню ездить. Это у
деревенских нет времени разъезжать — лето на дворе!
Если в
прежние времена жизнь на селе означала тяжелый крестьянский труд и
редкие минуты отдыха, то теперь для многих людей в Европе отдых и
физический труд там, где поют птицы и шумят леса, нечто
противоестественное, если только их не занесет туда в рамках
какой-нибудь кампании.
В растениях никто не разбирается.
Молодежь в Эстонии большей частью хорошо знает, что такое амфетамин,
парацетамол или антибиотики. Из растений узнают разве что коноплю, розу
да банан.
Несмотря на экзотичность, мало кто рискнет
попробовать салат из сныти или щи из крапивы. (Готовить еду из того,
что растет рядом с нами, стало экзотикой!)
Мы с легкостью
засоряем природу пластмассовыми бутылками, пластиковой упаковкой и
прочей дрянью, и если еще не все поля у нас «засеяны» пластмассой, то
только благодаря небольшой численности населения.
Тара нас спасет? Но
«рыться в дерьме» иногда бывает и полезно. Этой весной, приготовив
сброженного с изюмом и хлебом березового кваса, я столкнулся с
проблемой, во что его разливать. Березового напитка оказалось так
много, что вскоре все посуда в доме была заполнена.
Наша земля
граничит с дорогой, и поэтому я нередко натыкаюсь на участке на
неожиданные вещи. Вспомнив, что зимой видел вмерзшую в снег пустую
водочную бутылку, решил прочесать обочину дороги. Менее чем за 15 минут
я собрал целую коллекцию из 48 водочных бутылок.
Мне стало весело и грустно. Найденная
тара помогла частично решить проблему с березовым соком. Мне даже
показалось, то этикетки от Kuke Vodka и Ekstra Viin сделаны со вкусом,
и в темном погребе смотрятся таинственно и романтично. Но когда я
представил человека, выбрасывающего пустую тару под окна чужого дома,
мне стало невесело.
«Да что нам только через забор не
бросают!» — утешали меня соседи, деревенские мужики, и мы вместе
удивлялись тому, что никто никогда не видел того, кто занимается столь
неблаговидным делом. Наверно, мусор сам собой из земли вырастает.
Я
всегда считал, что небольшая страна Эстония таит в себе мощнейший
потенциал, который позволит нам заключить общенародное соглашение.
Теоретически нам намного проще и легче организовать свою экономику и
жизнь, принимать смелые и быстрые решения, чем иным крупным державам.
Когда
в прошлом году я стал свидетелем того, как в индийском штате Сикким в
Гималаях запретили пластиковую тару и пакеты, я размечтался, а почему
бы и нам в Эстонии не договориться и не стать экологической страной?
Производить
только экологически чистые продукты, беречь чистоту природы,
отказаться от глупого потребления. Вернуться, так сказать, к истокам.
Такую
страну, как товарный знак, и ее продукцию мы без труда могли бы
поставлять на иностранные рынки. Наладилось бы здравоохранение,
появились бы мелкие производители новой волны.
Быть
гражданином чистой экологической страны было бы почетно и полезно для
здоровья. Из-за неуверенности и отсутствия гарантий в такой стране было
бы неуютно неолиберальному капитализму, тем более, что его время все
равно подходит к концу.
Один-единственный договор, а сколько возможностей для того, чтобы остановить опасное безумие. Опасное для жизни.
А почему бы и нет? Может,
потому, что у нас есть партии, но нет политических сил? Или мы все еще
или уже не верим в то, что можем сами формировать собственную среду
обитания? Или потому, что все равно уже поздно и все по фигу? Не знаю…
Все,
что было до «эстонского времени», было так давно, что об этом и
говорить не стоит. Со времен правления Константина Пятса в памяти
осталась лишь мечта о благодатной хуторской Эстонии, когда все были
хозяева, жили зажиточно и крестьянским умом. В Советской Эстонии,
наоборот, все было плохо, и вообще «да ну его, это русское
правительство»! 
