Моя Эстония

«Иордань» у причала
Водосвятие — центральный ритуал Крещения — исполнялся православными Ревеля с незапамятных времен. Начиная, по крайней мере, с XIX столетия прорубь «Иордань» вырубалась непосредственно в гавани.

Место это было не самое подходящее: портовый люд не без интереса наблюдал за непривычным обрядом, комментируя происходящее не всегда подобающим для священнодействия образом. По свидетельству очевидцев, праздные зрители и не думали обнажать голову, а некоторые из них дымили трубками и папиросами.

Во избежание подобных эксцессов поначалу водосвятие решили проводить в Церкви Преображения Господня — тогдашнем кафедральном соборе православного Ревеля.

Вскоре, однако, оказалось, что для всех желающих принять участие в обряде он слишком тесен. С 1887 года святить крещенскую воду стали на нынешней площади Виру, к тому моменту без малого сто лет носившую название Русский рынок.

Всем миром
Места за крепостной стеной у начала дороги на Нарву было и впрямь побольше, чем в бывшей монастырской церкви в Старом городе. Торжественности же явно не хватало. Именно потому вслед за решением о переносе водосвятия на Русский рынок родилась идея соорудить здесь православную часовню.

Сказано — сделано: в январе был объявлен сбор пожертвований, общая сумма которых составила к лету около 10 000 рублей. Жертвовали на православную часовню и верующие иных конфессий. Архитектор Ниман, например, безвозмездно составил смету, проект и руководил работами, а скульптор Кошевский «за очень дешевую цену» доставил из Мярьямаа мрамор и облицевал им часовню. Кроме того, он за собственный счет вымостил пол часовни цементной плиткой и изготовил чашу для водосвятия из каррарского мрамора.

Освящение нареченной в честь князя Александра Невского часовни состоялось 14 ноября 1888 года. Шесть лет спустя она была передана в ведение Пюхтицкого монастыря.

Угар патриотизма
В ноябре 1921 года газета Tallinna Teataja опубликовала статью под невинным заголовком «Для защиты и поднятия красоты Таллинна». Ее автор, художественный критик Альфред Вага, начинал со здравых, в общем—то, мыслей о необходимости приведения в должный вид городской стены, об удалении с фасадов средневековых жилых домов рекламных вывесок, о перенесении из центра столицы шумевшего в ту пору под стенами театра «Эстония» городского рынка... А затем приходил к неожиданному выводу.

«Необходимо срыть... православные часовни на улице Пикк, Русском рынке и у Балтийского вокзала, ибо стиль их настолько безвкусен, что портит красоту города, — писал Вага. — Непосредственной необходимости в них нет: для сравнительно небольшого количества местных православных вполне достаточно остающихся пяти церквей...»

Вскоре нападки на православные часовни — а заодно и на стоявший на нынешней площади Свободы памятник Петру I и на вышгородский собор Александра Невского — подхватила отличавшаяся национализмом газета Waba Maa. Именно ее журналисты стали называть часовни «будками с иконами» и объявили об основании фонда в пользу их срытия. За месяц на его счет поступило 10 483 марки — с учетом тогдашних цен, эстонская марка была приблизительно равна нынешней кроне.

Лучшие сыны
Споры вокруг судьбы часовен не затихали всю зиму 1922 года. Одни обосновывали необходимость их сноса или «перенесения в подобающее место, например, на Александро—Невское кладбище» «эстетическими» соображениями, другие — «патриотическими», третьи — практическими: дескать, сооружения эти могут мешать будущим трамвайным путям. Раздавались голоса и в защиту часовен, но они, увы, были немногочисленны.

«...Waba Maa ведет некрасивую агитацию не только против русских, но и против эстонцев, исповедующих православную религию, — писал один из читателей на страницах «Последних Известий». — Между тем таковых — не сотня и не две, а несколько десятков тысяч. Среди них имелись и теперь еще имеются лучшие сыны своей родины. Думаю, господа из Waba Maa этот факт отрицать не станут. Тем более, что и среди членов Трудовой партии, рупором которой является газета, отыскать православных не составляет труда...»

Автору, попросившему опубликовать свое письмо под псевдонимом «православный эстонец», вторил немецкий политический и общественный деятель Эдуард Шульц. «Я хорошо помню, когда Ревель был немецким по своему характеру, — напоминал он. — Через одно—два десятилетия говорить по—русски стало признаком хорошего тона. Колесо истории сделало еще один оборот, и преобладающий язык на улицах — эстонский. Если это желательно упрочить, то единственное средство — разрабатывать эстонскую культуру в сотрудничестве с другими национальностями. «Царапая» других мы не увеличим числа наших друзей».

«Синод вынужден мириться»
В апреле 1922 года Синод Эстонской православной церкви обратился в Таллиннскую городскую управу с письмом, в котором в очередной раз подчеркивал: часовня на Русском рынке выстроена вовсе не с «политическим или монархическим умыслом», а «с чисто религиозной целью».

«Синоду приходится мириться со сносом часовни, но лишь при условии, что срытие состоится за счет города и весь материал, являющийся собственностью православной церкви, будет доставлен к монастырскому подворью на Шубеской улице», — говорилось в письме. Пожелание было исполнено: старожилы до сих пор помнят каменные глыбы, сложенные во дворике за православной церковью, стоявшей до начала шестидесятых годов на месте современного магазина «Каннике». После ее сноса сгинули и они.

Срытие часовни на Русском рынке завершилось к сентябрю 1922 года. Через семнадцать лет площадь окончательно сменила свое официальное название на Виру вяльяк. Еще через десяток с небольшим лет началось строительство трамвайной линии к Балтийскому вокзалу. По иронии судьбы она прошла в стороне от места расположения уничтоженной частицы таллиннского прошлого...

Йосеф Кац,

stolitsa.tallinn.ee