Моя Эстония

– Этим летом исполняется 20 лет восстановления независимости Эстонии. Но большую часть жизни вы прожили в Эстонии советской. Как вы оцениваете тот период?

– Меня с детства воспитывали в таком духе, что наша страна в тот период была оккупирована. И это действительно так. В 1940 году произошла катастрофа, это был конец всего. Моя мама на всю жизнь сохранила это чувство. Она одна осталась в республике: остальные родственники, чудом избежав репрессий, покинули родину. Наша семья была достаточно обеспеченной. Да и вообще люди в Эстонии довольно неплохо жили. И вдруг приходит чужая армия, закрывается граница, вводится цензура, начинается террор, репрессии. Под контролем армии проводятся так называемые выборы в парламент, список кандидатов согласовывается в посольстве чужой страны... Есть такая картина – «Первое заседание парламента советской Эстонии». В зале в карауле стоят матросы. Это же чудовищно – военные в парламентском зале! А в газетах пишут, что это и есть народная власть, спасибо товарищу Сталину. Какой нормальный человек захочет всего этого? А между тем, официальная Россия, да и здесь многие русские, до сих пор считают, что Эстония добровольно выбрала этот путь.

Сталинизм не синоним социализма

– Но не все ведь жили так обеспеченно, как ваша семья. Были и бедные люди, мечтавшие о другой жизни.

– Большинство и бедных, и богатых объединяло недовольство диктаторским режимом президента Пятса. Люди хотели свобод и демократии. Но не присоединения к сталинскому СССР.

– Но ведь репрессии продолжались не все полвека советской власти...

– Я не считаю, что капитализм – высшее достижение человечества. Социализм мне нравится больше. Только надо понимать, что сталинизм к нему никакого отношения не имеет. И поэтому, когда в 60-е годы режим действительно смягчился, казалось, что социалистический путь возможен. Тем более что в это время главная капиталистическая держава Америка ежедневно бомбила и уничтожала вьетнамцев, в Греции правила хунта «черных полковников», в Испании – диктатура генерала Франко, в Португалии – Салазара... Но жестокое подавление «пражской весны» в 1968 году положило конец иллюзиям. В Чехословакии была предпринята попытка построить социализм «с человеческим лицом», на двадцать лет опередившая перестройку в Советском Союзе. Мы, группа студенческой молодежи, активистов университетского комитета комсомола, вдохновленные примером Праги, решили организовать «тартускую весну». Раздобыли пражскую программу, состоящую из 2000 слов, перевели ее на эстонский язык. Но все быстро закончилось...

– Тем не менее, разве так уж плохо жилось народу при советской власти в Эстонии?

– Допускаю, что сельские жители были вполне довольны. Они приняли колхозный строй, снабжение получали хорошее, требования были небольшие, жили относительно зажиточно. А о большем не задумывались. Но я в своем окружении, состоявшем из интеллигенции, не знал ни одного человека, который приветствовал бы советскую власть. Мечта о восстановлении независимости в глубине души жила у всех мыслящих людей.

– Вы были одним из сорока представителей интеллигенции, которые в 1980 году подписали открытое письмо в защиту эстонского языка. Ему действительно угрожала опасность? Школы эстонские и вузы вроде бы не закрывали и на русский язык обучение не переводили. Работали эстонские театры, массово издавалась периодика, книги...

– Моя мама русского языка не знала, а работала она в аптеке. С русскими клиентами она не могла объясниться, а я был вынужден сопровождать ее в разные учреждения, потому что там она тоже не могла решить свои вопросы, не зная русского. И это на своей родине. Согласитесь, обидно. В Эстонию приехали десятки тысяч русских. Повсюду звучала русская речь, в том числе в сердце Таллинна, на Тоомпеа, где мы жили. И это был не язык Пушкина, часто это был сигнал опасности. Мне самому много раз доставалось как «фашисту недобитому», в том числе физически. Правда, один парень, ударивший меня палкой по лицу так, что пришлось идти в травмопункт, пришел потом с отцом к нам домой, они просили прощения. Юношу звали Юрий Велисов.

Были в то время молодежные волнения, небольшие стычки между школьниками на межнациональной почве. А главное – в 1978 году ЦК Коммунистической партии Эстонии издал постановление «О развитии двуязычия в Эстонии». Неофициально, это был закрытый документ, но мне удалось его заполучить с помощью друга, парторга одного НИИ. Это типовое постановление во все союзные республики спустили из Москвы, но у нас его еще и переработали творчески, с учетом местной специфики. Фактически это было постановление о русификации. Всего там было, кажется, 30 пунктов. Например, пьесы русских авторов ставить в театрах только на русском языке. Диссертации писать и защищать только на русском, что лично меня особенно касалось. Я занимался философией и социологией, работал над диссертацией... Пункта о ликвидации эстонских школ там действительно не было, но я думаю, все к этому шло... Вот и решили представители интеллектуальной элиты написать такое письмо, довольно мягкое по форме, чтобы обратить на эти проблемы внимание властей.

Письмо в беспредельность. Письмо в пустоту

– Чья это была идея?

– Писателя Яана Каплинского. Подписей могло быть и больше сорока. Всего более двухсот человек были ознакомлены с письмом, но большинство подписать отказалось. Боялись. Среди них, например, будущий президент Эстонии Леннарт Мери. Впрочем, ничего удивительного, он же был агентом КГБ, в этом нет ни малейших сомнений. Умный и хитрый был человек, подыгрывал, что называется, и нашим и вашим.

– Кому вы адресовали письмо?

– В Москву, в газету «Правда». Понятно, что это – почти в пустоту. Поэтому первый экземпляр – конечно, на Запад. После этого меня выгнали из всех академических структур. Диссертацию пришлось защищать уже в наше время в Финляндии. Только через восемь лет, когда ЦК КПЭ возглавил прогрессивный Вяйно Вяляс, меня восстановили. Но письмо – это ерунда. Был у меня посерьезнее грех – содействие западным подрывным центрам.

– Что вы имеете в виду?

– То самое постановление ЦК я скопировал и переправил на Запад. Сначала оно попало в эстонские эмигрантские издания, потом в прочие. Был жуткий скандал. Думаю, если бы меня уличили, посадили бы лет на пять минимум.

– Чем вы занимались эти восемь лет, когда вас разлучили с наукой?

– Работал в библиотеке. Иногда просили написать, скажем, предисловие к какой-нибудь книжке. И продолжал все это время писать на Запад. Меня время от времени вызывали на беседы в КГБ. Кольцо сжималось. Возможно, это все кончилось бы плохо, но началась перестройка.

– Как вы участвовали в процессе восстановления независимости Эстонии?

– Я был в руководстве Народного фронта, представлял его демократическое крыло. Состоял также и в Конгрессе Эстонии. В этой организации очень сильны были позиции националистов. Именно эти люди породили проблемы, которые еще долго, наверное, будут осложнять жизнь нашего общества. Они возложили ответственность на наших здешних русских за действия всех российских правителей, начиная чуть ли не с Ивана Грозного. Поставили в один ряд диктаторов, сталинистов, кагэбистов, русских... Помню, как выступал в таком провокационном духе на митинге в 1988 году один из главных идеологов этого направления Тривими Веллисте. Меня уже тогда встревожило, что он получил самые бурные аплодисменты. К сожалению, националисты действительно взяли в обществе верх. Если бы развитие пошло по тому пути, который предлагали мы, все могло быть иначе.

Режим душил всех одинаково

– А какой путь вы предлагали?

– Наша цель была – покончить с режимом, который душил всех одинаково: и русских, и эстонцев. Строить новое общество следовало всем вместе. Когда надо было решать вопрос гражданства, наше предложение было таким: предоставить его на основе свободного волеизъявления, без всяких условий и экзаменов. Пусть каждый принимает то, какое ему ближе. Не думаю, что все русские предпочли бы эстонское гражданство, его взяли бы тысяч 100-150. Но националисты этого сделать не позволили. Причина довольно примитивная: Март Лаар испугался, что в этом случае его партия не получит достаточного количества голосов для того, чтобы он стал премьер-министром. Росчерком пера сотни тысяч жителей республики были лишены права голоса, а главное – их оттолкнули от государства.

– Но разве возможно было дать эстонское гражданство всем желающим без всяких условий? Ведь официально считается, что Эстонская Республика была оккупирована Советским Союзом, и, следовательно, все, кто прибыл сюда в этот период, являются иностранцами. Значит, должны пройти процедуру натурализации, если хотят стать гражданами...

– Свободный народ свободной страны вправе принять любое решение. Да, почти весь мир признал, что Эстония была оккупирована, поэтому никто, кроме России, нас не критиковал за тот порядок получения гражданства, который был принят. Но повторю: это был не единственный возможный вариант. Тем не менее принципиальный выбор – в пользу дискриминации – был сделан. Вся политика была направлена не на интеграцию русскоязычного населения, а, напротив, на его вытеснение. Все делалось для того, чтобы жизнь этих людей сделать невыносимой... Вот это Запад поддержать уже не мог. И тогда под давлением Европы у нас стали принимать программы интеграции, вносить косметические поправки в Закон о гражданстве. Под личным давлением и верховного комиссара ОБСЕ по делам нацменьшинств Макса ван дер Стула, недавно скончавшегося, которого до сих пор в Эстонии многие ненавидят: за то, что он заставлял националистов делать то, что им не хотелось.

Обыватель реагирует эмоционально

– Но теперь у вас больше оснований полагать, что Эстония стала более демократической страной? В том числе в отношении к нацменьшинствам?

– К сожалению, для этого оснований нет, когда ты видишь, что правительство уже который год возглавляет такой абсолютно аморальный человек, как Андрус Ансип. Весьма распространенный тип карьериста брежневской эпохи, продуктом которой он и является. Без морали, без совести. Зато полная самоуверенность во всем. Чем-то, кстати, напоминает российского премьера Путина. Тоже малосимпатичная фигура... Многое объясняет тот факт, что Ансип – из Тарту. Это страшное место.

– Почему страшное? Тарту вроде бы считается колыбелью эстонского духа.

– Какого там духа? Это колыбель узкого, примитивного эстонского национализма.

– Тем не менее, Партия реформ Ансипа раз за разом триумфально побеждает на парламентских выборах. Он и лично получает внушительное число голосов. Это происходит вполне демократическим путем.

– Наличие формальных демократических процедур не означает, что в государстве на самом деле царствует демократия. Предстоящие псевдовыборы президента – лишнее тому подтверждение. В Эстонии подлинной демократии нет. А что есть? Правящая партия и ее верхушка, не терпящая инакомыслия, группа поддерживающих ее олигархов, обслуживающая пресса, в которую «чужим» вроде меня не пробиться. Спецслужбы, уверен, тоже работают по указке правителей.

– И все-таки почему, по вашему мнению, избиратели так охотно голосуют за «продукт брежневской эпохи», бессовестного аморального карьериста, как вы характеризуете главу правительства, и его партию?

– В принципе Партия реформ наднациональна. Ее главные декларированные ценности – деньги, свободный рынок, либерализм. Схожих взглядов в этой части придерживается и партия IRL. Но на ее знаменах значится еще и защита всего эстонского. Ансип испугался, что за счет этого IRL получит преимущество, и тоже принял образ защитника эстонского народа от русской угрозы. Это ему удалось. Такой образ действует на обывателей-эстонцев безотказно. В итоге случился апрель 2007 года. Причем Ансип ради того, чтобы угодить обывателям, не постеснялся даже назвать захороненных на Тынисмяги военнослужащих Советской армии мародерами и пьяницами. Может, и угодил кому-то, но ведь одновременно нанес оскорбление тысячам других людей. Он об этом даже не думает. Ни один цивилизованный государственный деятель такого себе не позволит. Главная задача руководителя – сглаживать, гасить конфликты, у нас их, наоборот, разжигают. Как нарочно... Образ врага поддерживается постоянно. К сожалению, Россия сама дает для этого поводы. Пример тому – ее действия в Грузии в августе 2008 года. Россия в значительной мере выбила бы карты из рук наших националистов, если бы признала советскую оккупацию и отрешилась раз и навсегда от Сталина.

– Но Эстония – член ЕС и НАТО. Люди все равно боятся?

– Обыватели в таких категориях не рассуждают, они реагируют эмоционально. Впрочем, вечных гарантий действительно нет. Да в любом случае образ врага надо постоянно поддерживать – иначе в следующий раз тебя не выберут. И это делается беспрерывно. Вот сейчас июнь на дворе, очередная годовщина депортации 1941 года, массового ввода советских войск в 1940-м – в эстонской прессе по такому случаю всегда появляются соответствующие статьи и фотографии: вот они, наши враги, а их наследники рядом, и они не дремлют...

– А на самом деле у Эстонии нет врагов?

– Больше всего ей вредят собственные руководители, которые продолжают создавать конфликтные ситуации. Взять перевод русских гимназий на эстонский язык. Ведь сейчас в свободной Эстонии происходит ровно то же самое, против чего мы протестовали в 1980 году в тоталитарном СССР. Нас обвиняли в национализме, но это было несправедливо. Мы не были против русских как нации. Мы были против навязывания русского языка. Сейчас точно так же навязывается эстонский. Любые возражения опять-таки воспринимаются как происки врагов. А нельзя такие вещи навязывать, у людей должно быть право выбора. Как демократ – не по партийной принадлежности, а по сути своей – я на этом настаиваю.

Обидно... Как мы были счастливы, когда скинули тоталитарный режим двадцать лет назад. Но разве о такой Эстонии мы тогда мечтали?

Андрей Бабин
www.dzd.ee