Моя Эстония

Последнее исследование Тартуского университета, Центра политических исследования PRAXIS и социологической фирмы EMOR позволяет сделать вывод, что общая тенденция в этом плане позитивна.

Не вместе, просто рядом

Среди представителей титульной нации растет понимание того, что участие русскоязычного населения в общественной жизни важно. В свою очередь русскоговорящие люди стали реже чувствовать себя жертвами неравного обращения. Вместе с тем важно то, что наиболее остро чувствуют неравное отношение люди с высшим образованием и хорошим знанием эстонского языка. То есть те самые хорошо интегрированные люди, у которых обоснованно обострились ожидания партнерства на равных.

В интеграции важную роль играет рост контактов между эстонцами и неэстонцами. Здесь по-прежнему заметна изолированность национальных групп друг от друга: согласно исследованию, 45% эстонцев и 20% русскоязычных людей вообще не соприкасаются в повседневной жизни с представителями другой национальности. Частыми такие контакты являются только у 20% эстонцев и 44% русских. Понятно, что наиболее остро стоит проблема в тех регионах, где одна из национальностей представлена в подавляющем большинстве, а другая просто не бросается в глаза.

Но и в Таллинне, где соотношение национальностей достаточно пропорционально, почти половина эстонцев и треть русских считает свои контакты с горожанами другой национальности минимальными или вообще никакими. Причем в сравнении с 2008 годом, когда проводилось предыдущее подобное исследование, число таких людей скорее выросло как среди эстонцев, так и среди русских.

Страсти в Таллинне и вокруг

Для формирования контактов и отношения важны уровень образования, возраст, владение языками, гражданство и даже пол. Как среди эстонцев, так и среди русских больше общаются с представителями других национальностей люди с высшим образованием. Самые тесные контакты налажены у активно работающих людей средней возрастной группы: эстонцы 35-64 лет и неэстонцы 25-39 лет.

У эстонцев пол тоже является немаловажным фактором – женщины общаются куда активнее. Для русскоязычного населения водораздел проходит по линии гражданства: чаще всего с эстонцами общаются граждане Эстонии, среди граждан России уровень контактов значительно ниже. Вероятно, для налаживания контактов важную роль играет знание языка, чем оно лучше, тем разнообразнее связи человека с другой общиной. Основной сферой общения для большинства остается работа и сфера обслуживания, в личном общении – с друзьями и знакомыми – картина в основном моноэтническая.

Поскольку контакты между эстонцами и представителями других национальностей носят в основном утилитарный или случайный характер, то и опыт столкновений (будь то негативные высказывания, а в случае с молодежью – так и драки) есть лишь у немногих: у 10% эстонцев и 7% русских. Обращает на себя внимание то, что больше о конфликтах вспоминают те эстонцы, которые значительно меньше имеют дело с представителями других национальностей.

Частично это можно объяснить различным пониманием того, что можно считать столкновением на национальной почве: о негативном опыте чаще рассказывают эстонцы, которые более закрыты, то есть можно предположить, что даже незначительное событие может восприниматься ими как межнациональный конфликт. Выше среднего количество столкновений отмечается среди молодежи. Вместе с тем, речь может идти об особенностях данного возраста, в котором чаще происходят конфликты и внутри собственной национальной группы.

Но на общем фоне ясно выделяются Таллинн и его окрестности, особенно район Лааснамяэ и город Маарду, где как у эстонцев, так и у русских куда более богатый опыт конфликтов на национальной почве. При этом в других регионах, где русскоязычное население составляет большинство, например, в Ида-Вирумаа, конфликтов – причем и эстонцами тоже – отмечается даже меньше среднего.

Неравны, но не очень

Если говорить о русскоязычном населении, то пристального внимания требует тот факт, что о столкновениях с эстонцами чаще рассказывают высокообразованные люди, знающие эстонский язык. Это показывает, что более активное участие в жизни эстоноязычного общества обостряет желание быть принятым в этом обществе за своего, поэтому и негативный опыт начинает восприниматься острее.

Такая же тенденция наблюдается и если мы говорим о неравном обращении. Об этом чаще говорят именно образованные люди, подтверждая тот факт, что с проблемами на рынке труда чаще сталкиваются специалисты высшего звена и чиновники, а не типичные безработные. Негативного опыта куда больше у русскоязычных таллиннцев в сравнении с жителями остальной Эстонии.

Респонденты с высшим образованием чаще всего приводят в пример удары, которые они получали в процессе поиска работы, когда чувствовали, что, несмотря ни на что, эстонцев предпочитали русским кандидатам, даже если у последних была более высокая квалификация и отличное знание эстонского. В других группах отвечающих также чаще всего приводили примеры, когда при наличии одинаковой квалификации работодатель предпочитал эстонца или когда хорошего работника не брали из-за того, что он не владел языком.

Часто упоминают о негативном отношении из-за русского имени или отсутствия эстонского гражданства. Несколько человек описывали случаи, когда отказ принять на работу обосновывали тем, что человек с русским темпераментом не впишется в эстонский коллектив. И все же положительным можно считать тот момент, что со времен «бронзовой ночи» к 2011 году, когда проводилось нынешнее исследование, русскоязычное население в целом стало реже ощущать на себе неравное обращение: менее десяти процентов.

Кюллики Сеппель
www.dzd.ee