Моя Эстония

За полтора года школа выпустила два спектакля: «СМРАХ» – по творчеству Даниила Хармса, мрачный и берущий за душу, и «Семь дней» – по рассказам недавно ушедшего из жизни сказочника Сергея Козлова, лиричный, элегантный и очень сердечный. Сейчас готовят «Полет Чайки», по Чехову, естественно, но с большой долей развеселого театрального хулиганства.

Со своей школой Ирина работает в часы, которые остаются после занятий в любительских коллективах общеобразовательных школ. И считает, что это намного более сложная и нервная работа: «В школах от меня требуют только результата. Отсюда – умение быстро готовить спектакль с ребятами, совершенно к этому не готовыми. Когда встречаешься с профессионалами – это просто именины сердца! Я бы всех начинающих режиссеров отправляла в школы, чтобы служба медом не казалась. Пообщаешься с подростками – и самый капризный актер покажется тебе после них кротким, аки агнец. Эти детки не уважают никого. Но если ты сумеешь докопаться до того, что творится в их душе, то всё им простишь!»

Всмотритесь в собственный хаос

– Выходит, российский телесериал «Школа», возмутивший и напугавший педагогов, правдив?

– Он очень точно показывает, что творится в современной школе. Детям я сказала: непременно посмотрите – это ваш портрет. Всмотритесь в себя, в тот хаос, в котором вы существуете, в тот хаос, который у вас внутри, – и почувствуйте, что так жить нельзя.

– Сколько у вас школ?

– Три школьных коллектива и две группы в доме детского творчества «Канутиайя». При совершенно нищенской оплате труда. В одной школе мне предложили поставить пьесу на эстонском языке для конкурса среди русских школ. Оформили это как внеклассную работу, что значительно дешевле оплачивается. Дети оказались хорошими. Безусловно талантливыми. Но у них внутри атомная бомба, которая их постоянно разрывает. Пусть они не приспособлены к системному мышлению, они как-то иначе мыслят, и этим интересны. Но они сами себя не слышат, говорят о чем угодно и как угодно, какой-то сплошной поток сознания, из которого надо выхватывать нечто осмысленное. Я взяла пьесу Кивиряхка «Богач границ не знает». В ней все комплексы подростков присутствуют, хотя в основе – фольклор, латышская сказка. Как в сказки Козлова я влюблена, так и в Кивиряхка.

– А как возникла Русская театральная школа?

– Это дети, с которыми я раньше занималась в «Канутиайя». Они выросли, но расстаться с театром не захотели. Формально мы никакая не школа. Название я выбрала по тому же принципу, по которому Райхельгауз назвал свой театр «Школой современной пьесы». Но по тому, чем мы занимаемся, это, конечно, школа. Меня не интересуют социальные конфликты, я в них не разбираюсь. Меня интересуют конфликты между людьми и внутренние конфликты души. Когда я вчитываюсь в текст, во мне начинает звучать что-то вроде музыки...

– И потом она переходит в спектакль? Ведь еще в театре-студии «Пиноккио» вы часто ставили мюзиклы...

– Она перетекает в спектакль, но не обязательно в виде музыки! В «Сказках» по Козлову собственно музыки почти нет, она превратилась во внутренний ритм, в игру, интонации, в ощущения артистов. Когда люди приходят в первый раз, мне хочется снять их на видеокамеру, чтобы они потом посмотрели, какими беспомощными были и чего добились. Если видно, что человек чего-то хочет, у него всё получится! Мы начинали со стихов. Первый поэтический вечер был по классике – от Пушкина до Цветаевой: чеканный ритм, блестящая форма, высочайший накал чувства. Для второго вечера взяли современную поэзию. Сыграть этот странный мирок, передать особенности его поэтической речи было намного сложнее. Нужно было найти грань между поэзией и хулиганством...

Не ставьте свечу рядом с лаком для волос!

– А что было с «Пиноккио»? Такая яркая студия – и вдруг исчезла!

– Мы работали при Русском театре. Сызмальства воспитывали детей, из которых кто-то мог бы поступить сначала в студию при театре, затем в театральное училище – и стать актером. Покойный Григорий Михайлов, главный режиссер в 1989-93 годах, очень тепло к нам относился. Потом худруком стал господин Томан, весьма ревностно воспринимавший чужую работу. Он заявил, что «Пиноккио» может оставаться, а я должна уйти. Дети ушли со мной, но «Пиноккио» всё равно прекратил свое существование. Не скрою, я бы хотела преподавать в студии. Я профессиональный театральный педагог, у меня режиссерский диплом Щукинского училища. Во всяком случае, свой 10-летний юбилей мы отпраздновали. И в Петербург на фестиваль «Рождественский парад» съездили... Труппа была взрывной и неуправляемой, а тут еще питерская утонченность и чопорность. Я тогда не знала, как обезвредить эту бомбу.

– И бомба взорвалась в буквальном смысле слова!

– Да. Это сейчас нам с вами смешно, а тогда было не до смеха. Причем это безобразие учинили не главные мои хулиганы – Паша Ворожцов и Юля Ботвина...

– Ныне – один из ведущих молодых актеров Московского Художественного театра и солистка Национальной оперы «Эстония» и театра «Ванемуйне».

– Да. И хулиганили они от распиравших их талантов и совершенно гипертрофированного чувства юмора. Когда они вдвоем что-то затевали – это был кошмар! Но взрыв устроили не они, а тихая воспитанная девочка Алина Корсмик – сейчас она сценограф, работает в Национальной опере и преподает у меня. Алина из эстетических соображений зажгла в гостиничном номере свечку, не обратив внимания на то, что рядом стоял баллончик с лаком для волос. Баллон нагрелся – и... У меня ноги подкосились, когда я увидела результат. Мы отдали все карманные деньги, чтобы расплатиться. Зато технический персонал фестиваля после того, как мы сыграли мюзикл «Остров сокровищ», в один голос говорил: «У вас очень сильная команда, вы делаете удивительные вещи! Никто не ожидал, что приедет такой коллектив!»

– Сколько ваших учеников из «Пиноккио» стали профессионалами?

– Паша Ворожцов, Юля Ботвина, Алина Кармазина. Она много работала в «Ванемуйне», в Эстонском театре драмы замечательно сыграла в спектакле Виктора Рыжакова «Игры на заднем дворе»; сейчас временно сидит дома со вторым ребенком. Сережа Фурманюк, один из ведущих молодых актеров Русского театра. Саша Потужный... Но Пашей я горжусь особенно. Я видела его в «Пиквикском клубе». Он играет Троттера, когда он на сцене, зал лежит влежку. Недавно Паша сыграл доктора Львова в чеховском «Иванове». Впрочем, все ребята молодцы. Юля замечательно работала в «Кошках» и «Веселой вдове». Легкая, изящная – прирожденная актриса мюзикла. У Алины чувство юмора потрясающее. И в Эстонии она уже раскручена. Можно сказать, молодая звезда. Сережа Фурманюк – большой молодец... Я их всех люблю!

P.S. По объявлению пришло больше 60 человек. А еще говорят, будто наша молодежь к искусству относится пассивно. Напротив, она благодарна тем, кто может обезвредить атомную энергию, распирающую молодых, и направить ее в созидательное русло.

Борис Тух,

www.dzd.ee