Моя Эстония

За последние годы в местной русскоязычной прессе появилось немало публикаций на тему гибели Северо-Западной армии (СЗА) белогвардейцев в лесах Принаровья. Эмоциональные суждения о тех сложных и трагических событиях сводятся к вопросу «предательства» Эстонии по отношению к своим недавним союзникам в борьбе против большевиков.

Голословные сказки об эстонских «концлагерях», каторге и расстреле белых «талабчан» не то на льду реки Нарвы, не то на льду Чудского озера давно уже стали достоянием общественности. Легенды разрастаются до невероятных размеров и используются маргиналами в политических целях.

В очередной канун заключения Тартуского мирного договора между Эстонией и Советской Россией было бы важно вспомнить драму на берегах Нарвы конца 1919-го — начала 1920 года.

Поздней осенью 1919 года, потерпев поражение у ворот Петрограда, белая Северо-Западная армия, сохраняя боевой порядок, отступала под ударами превосходящих сил красных в направлении Нарвы. Уставшие от беспрерывных боев северозападники 14 ноября оставили город Ямбург (Кингисепп), стремительно откатываясь к эстонской границе.

Армия, насчитывавшая в то время порядка 100 тысяч человек, вместе с тыловыми частями, семьями военнослужащих и беженцев, быстро таяла. Оказавшись на местности между реками Нарва и Плюсса — между эстонской границей и фронтом, северозападники были зажаты в мешок.

Белогвардейцы не получали толком ни боеприпасов, ни горячей пищи — выдавали лишь соль и муку, которую варили в котелках и ели. И так из рук вон плохо организованная система снабжения вовсе рухнула. Одежды не хватало, а та, что была, давно пришла в негодность.

И все же, несмотря на отсутствие тылового обеспечения, голод и холод, начавшуюся эпидемию сыпного тифа, некоторые части СЗА героически сражались плечом к плечу с эстонской армией на фронте юго-западнее Нарвы.

Сдерживая яростные атаки врага, они пытались местами переходить в контратаки. Действия пехоты поддерживала артиллерия армии, которая вместе с эстонскими батареями, находилась на левом берегу Нарвы. Но что в это время делало командование армии в лице генерала Николая Юденича, с которым часто ассоциируется СЗА?

Главнокомандующий в самый критический момент передал бразды правления генералу Петру Глазенапу, пытаясь вести переговоры о сохранении армии на территории Эстонии или переводе ее остатков на другой антибольшевистский фронт.

Среди генералов и старших офицеров Юденич получил прозвище «мумия» за свою нерешительность. После приказа о ликвидации армии от 22 января 1920 года Юденич спешил покинуть Эстонию, чтобы «поправить свои финансовые дела».

Как известно, Верховный правитель России адмирал Александр Колчак выделил лично Юденичу огромные суммы денег на нужды армии, из которых лишь часть была истрачена по назначению. В эмиграции Юденич жил в Ницце, купив себе виллу.

Обеспечив себя средствами на всю жизнь, он содержал не только свою семью, но и некоторых своих единомышленников. Юденич и его окружение никоим образом не чувствовали себя обязанными принимать участие в РОВСе (Русский Общевоинский Союз участников Белого движения в эмиграции. — Ред.), предпочитая наслаждаться жизнью на шикарном французском курорте.

Основная вина за просчеты в стратегическом планировании осенней кампании 1919 года, оперативных просчетах и гибели армии ложится на плечи Юденича. Но кроме этого, было еще множество неблагоприятных обстоятельств, которые привели Северо-Западную армию к гибели.

Многие офицеры, а именно три четверти от всего состава, не горели желанием воевать на фронте и числились в тыловых учреждения и запасных полках. Причем находившиеся в тылу северозападники не стеснялись брать себе самое лучшее обмундирование и провизию, поставляемое англичанами и эстонцами, в то время как солдаты на фронте, находившиеся с 28 сентября 1919 года практически бессменно в непрерывных боях с красными, были часто босые, полураздетые и полуголодные.

Вооружение и снаряжение, поставляемое англичанами, было зачастую непригодным к использованию. Зимнего обмундирования не было вовсе, из-за чего люди на фронте мерзли и болели.

Из рук вон плохо организованная тыловая и медицинская служба в итоге привела к полному коллапсу. Из-за голода, холода и антисанитарных условий среди русских солдат и беженцев на фронте и в тылу возникла эпидемия сыпного тифа, который за три-четыре месяца унес жизни около 12 тысяч человек. Принято считать, что возбудители болезни — тифозные вши — попали в Северо-Западную армию вместе с несколькими сотнями трофейных овчинных полушубков, которые не прошли дезинфекцию.

Ситуация усугубилась в январе 1920-го, когда начался полный развал и агония армии. Несмотря на соответствующие распоряжения, подразделения СЗА не посещали баню и пункты дезинфекции.

В казармах в Нарве, а также в госпиталях и лазаретах царили грязь и антисанитария. Медперсонала не хватало, здоровые солдаты разбегались кто куда, чтобы не заразиться от своих больных товарищей. Офицеры боялись гнева солдат и просто расходились. Начался массовый переход на сторону красных.

В этой ситуации эстонское руководство приняло решение взять опеку за ранеными и больными на себя. Начали наводить порядок в больницах и лазаретах, собирать бродивших без присмотра больных солдат, формировать санитарные отряды, проводить дезинфекцию и размещать русских солдат в эстонских госпиталях. Американский Красный Крест также оказал значительную помощь в доставке медикаментов.

В результате этих мероприятий смертность упала с 50 человек в день до двух, а к концу апреля эпидемию удалось остановить.

Несмотря на то, что северозападники на протяжении всей Освободительной войны бок о бок сражались с эстонскими солдатами в качестве союзников, официальные отношения между русскими белогвардейцами и эстонцами складывались очень даже непросто.

Первые недоразумения и взаимное недопонимание возникли уже с появлением белогвардейских подразделений в Эстонии в конце 1918 года. Для населения Эстонии белые были прежде всего представителями реакционных сил, которые хотели реставрировать царский режим и восстановить старый порядок. Эстонские политики видели в белогвардейцах возможную угрозу эстонской государственности.

Напряжение нагнеталось с обеих сторон, будь то бюрократия эстонских чиновников или обмен мнениями, вызывающими взаимный гнев. Некоторые генералы и старшие офицеры СЗА не верили в жизнеспособность и законность эстонской независимости. Солдаты часто называли Эстонию «картофельной республикой» и призывали к «походу на Таллинн».

В силу левополитического настроя преобладающей части эстонского населения и эстонских солдат возникла неприязнь к белым, которая усиливалась как под воздействием местных газет, так и в результате столкновений солдат из-за разных недоразумений.

Столкновения происходили в Нарве и в местах сосредоточения остатков белых войск в районах Мустйыэ и Куремяэ. Возникали потасовки, заканчивавшиеся иногда даже стрельбой. Случались ситуации, когда эстонские солдаты срывали с русских офицеров погоны как символ царизма и отбирали у солдат-северозападников обмундирование и ценные вещи.

Нельзя сказать, что эстонское командование безучастно наблюдало за беспорядком. После того как 23 ноября 1919 года части Скаутского полка ограбили обоз Конно-егерского полка СЗА, командир 1-й пехотной дивизии эстонской армии генерал-майор Александер Тыниссон приказал вернуть награбленное воинской части, которая вместе с ними сражается против большевиков. Позже Тыниссон приказал отдавать под трибунал тех, кто грабит белых. 11 декабря он приказал командиру 1-го пограничного батальона научить своих подчиненных вежливо вести себя с русскими.

Зачастую наказать виновных было трудно, потому что воинские части и команды не выдавали зачинщиков, а солдаты СЗА в тоже время уже в открытую торговали в тылу казенным имуществом.

Случались и случаи грабежа местных жителей частями СЗА и группами дезертиров. В январе же 1920-го, когда нападения на обозы и офицеров СЗА участились, генерал Йохан Лайдонер отдал приказ о наведении порядка самими суровыми мерами. Так, 24 января по приговору трибунала был расстрелян солдат эстонского бронепоезда №­6 за то, что отобрал мешок с мукой у развозчика продовольствия СЗА.

В конце 1919 года в вопросе о СЗА эстонское правительство находилось перед трудным выбором между войной и миром.

Поддержка белогвардейцев в восстановлении ими на территории Эстонии своей армии означала бы продолжение войны против большевиков. Но молодая респуб­лика была экономически истощена, среди мобилизованных солдат-эстонцев распространились антивоенные настроения. Кроме того, Англия больше не оказывала военной помощи, да и Белое движение в России терпело военные неудачи.

Советское правительство Ленина предлагало при заключении мира признание государственной независимости, чего не могли сделать белые, тем более в случае победы. Однако, не пропустив СЗА через свою границу, Эстония была бы осуждена Антантой и мировым сообществом, к тому же по отношению к своим недавним союзникам-северозападникам это было бы откровенным предательством.

Поэтому было решено пойти по среднему пути — пропустить беженцев и солдат СЗА через границу, предварительно их разоружив.

Пропускать белогвардейцев через границу стали после приказа Лайдонера от 16 ноября 1919 года. Чтобы воспрепятствовать распространению тифа был установлен санитарный кордон западнее Йыхви, некоторое количество больных северозападников находились в таллиннском госпитале.
Чтобы избежать рассеивания деморализованной группировки войск, СЗА были предоставлены места сосредоточения, в которых из-за редкой населенности не было убежища и крыши над головой. В зимнем лесу с промерзшей почвой севорозападники должны были сами строить себе землянки.

Историк Рейго Розенталь считает, что именно за это, а также за задержку пропуска белых через границу можно упрекнуть руководство Эстонии. Однако никаких «концлагерей» для белых в Эстонии не было. Это не отражается ни в документах того времени, ни в воспоминаниях участников, и является всего лишь злым домыслом наших современников.

В этой истории надо видеть не разлад, а точки соприкосновения, прежде всего в совместной борьбе с большевиками. Не стоит забывать, что русские белогвардейцы дейст­вовали некоторое время под эстонским командованием. Генерал Лайдонер относился к Белому движению в принципе доброжелательно.

Во многом благодаря ему корпус русских белогвардейцев получил возможность действовать и развиваться. Хотя белые и воевали за «единую и неделимую» Россию, они также внесли вклад в дело борьбы за независимость Эстонии.

По этому поводу символичным является ежегодное возложение венков в годовщину Эстонской Рес­публики 24 февраля к памятникам северозападников на гарнизонном кладбище в Нарве и месте захоронения в столичном Копли.

Игорь Копытин
www.rus.postimees.ee