«Утрата памяти и провалы в памяти несут народу опасность.
Сохранение исторической памяти необходимо для утверждения национального
и государственного идентета. Каким бы ни было прошлое, отмечено ли оно
радостными или скорбными событиями, лежит на нем печать славы или
стыда, оно должно сохраняться в памяти. Ни в коем случае нельзя
отрицать его существование». Эти слова открывают экспозицию
Национального музея оккупаций в Таллине. Побывал на постоянно
действующей выставке и сравнил ее с музеем КГБ в Вильнюсе корреспондент
«Фонтанки».
После посещения этих двух музеев, чьи экспозиции охватывают период
истории Прибалтики с 1939 по 1991 год, мучительно хочется вернуться в
детство, когда мир делился на плохих немцев-фашистов и хороших наших
солдат, на палачей «белых» и отважных «красных», где представители всех
пятнадцати республик дружно держались за руки, и только отдельные
фашиствующие молодчики кричали о ненависти к русским. Не получается.
«Мы все сохранили, как было»
Экспозицию музея КГБ, или музея истории оккупации Литвы, начали
собирать еще в 1992 году. Большинство экспонатов передано в дар
литовцами, пережившими это время. Рукописные учебники литовского языка,
самодельные рождественские открытки, вышитые салфеточки и платочки —
память о попытках и в ссылке сохранить привычный уклад жизни и сберечь
язык. Чудом сохранившаяся одежда бывших бойцов из отрядов «лесных
братьев», вырезанные из дерева расчески и иголки для починки одежды,
гимн литовского сопротивления «Пой, страна», написанный на куске
древесной коры.
На русском языке — обращение заключенных Воркутлага и их объяснение
того, почему было поднято восстание, вошедшее в легенды. Обращения
ссыльных литовцев с просьбой разрешить вернуться на Родину по окончании
срока ссылки и резолюции «Отказать», датированные 1957 и 1958 годами.
Недолгий перерыв на шестидесятые годы и, начиная с семидесятых,
- всплеск диссидентского движения. Демонстративный самоподжог студента
Каунасского университета в знак протеста против оккупации Литвы (про
облитую кислотой эрмитажную «Данаю» история умалчивает), зарождение
«Саюдиса». Шокирующие фотографии штурма Вильнюсского телецентра и
хэппи-энд - «живая цепь», выстроившаяся через всю Прибалтику, от
Таллина до Вильнюса.
Напротив этих залов — другие, отражающие победы Советского Союза,
награды, которые вручали сотрудникам вначале НКВД, позднее КГБ.
Сохранены рабочие кабинеты чекистов, демонстрируется работа
«прослушки». В подвале — оставлены в неприкосновенности тюремные камеры
и карцеры (музей размещается в бывшем здании Главного управления КГБ
Литвы).
«Мы все оставили, как было, - рассказывают сотрудники музея. - К нам
часто приходят те, кто провел в этих камерах какое-то время. Есть
женщина, сейчас ей 82 года, она пробыла в тюрьме 8 месяцев, прошла все
виды пыток. Так она смеется — я как домой сюда прихожу».
Фактически музей создан в память литовского сопротивления. Надо
заметить, что ни русских, ни немцев никто ни в чем не упрекает — все
обвинения звучат только в адрес правительств Советского Союза и
Германии. Но разницы между режимами двух этих стран в Литве искренне не
видят. И на вопрос, чем режим, при котором было уничтожено полтора
миллиона литовских евреев только за то, что они евреи, хуже того, при
котором было выселено в Якутию полтора миллиона литовцев только за то,
что они хотели считать себя литовцами (и речь не идет о тех, кто
сражался в рядах «лесных братьев»), ответить довольно трудно.
«Это была лживая власть, они не сказали ни слова правды!»
Музей оккупаций в Таллине отличается от вильнюсского принципиально.
Эстония была независимой почти двадцать лет. Она была признана на
международном уровне и входила в состав Лиги наций. В стране была
создана судебная система, регулярная армия, финансовые институты.
Начинала развиваться промышленность. Поэтому и присоединение Эстонии к
Советскому Союзу проходило по иному сценарию.
Экспозиция музея — попытка воссоздать картину уничтожения не народа,
а государства. История страны представлена семью тематическими
фильмами, в которых воспоминания очевидцев смонтированы с советской и
германской хрониками. Собственно о сопротивлении говорится мало -
больше о причинах, которые побуждали выступать против советской власти.
«Ужасы первого «красного года» оказались настолько сильны, что когда
пришли немцы, мы восприняли их как освободителей», - рассказывают
очевидцы, объясняя причины, побудившие эстонцев массово вступать в
войска СС и сражаться против советских войск. Знака равенства между
двумя режимами здесь не ставят.
Эстонии относительно повезло — нацию не уничтожали. До рубежа
шестидесятых-семидесятых эстонский язык считался основным, только с
1972 года его начали изучать в школах как второй — в дополнение к
русскому. Впрочем, к тому времени состав населения страны изменился —
почти миллион эстонцев были расстреляны или высланы за пределы
республики, взамен завозили русских - как рабочую силу на создающихся
промышленных предприятиях. По самым оптимистичным подсчетам, к
семидесятым годам доля эстонского населения составляла около 55% от
числа жителей республики.
Впрочем, основные претензии к советской власти носили экономический
и экологический характер. Период интенсивного сопротивления, получивший
название «фосфоритных войн», приходится на семидесятые-восьмидесятые
годы. Поводом послужило намерение советского правительства начать
разработку крупного месторождения фосфоритов около Кохтла-Ярве.
Известное «письмо 40» - обращение, направленное в ООН и подписанное
сорока эстонскими учеными, призывает мировое сообщество обратить
внимание на варварское разграбление Эстонии, уничтожение ее
национальных богатств и превращение страны, когда-то входившей в Лигу
наций, в «аграрный придаток к бездарному советскому хозяйству».
«Вторая фосфоритная война» началась в 1986 году и совпала по времени
с активными действиями литовского «Саюдиса». Борьба продлилась до 89-го
года, а дальнейшие события известны всем. Европа обратила внимание на
бедственное положение Прибалтики, выразила свой протест. Первой
независимость Эстонии признала Исландия. За ней — остальные страны.
Впрочем, это история уже о другом — о распаде сильнейшей мировой
державы, и из России она видится совсем иначе.
«Наши сюда не ходят, только приезжие, - рассказали сотрудники музея.
- Людям, которые помнят это время, находиться здесь слишком тяжело. Это
было очень страшное время, и мы хотим его забыть».
По ту сторону нации
Существует и другая точка зрения. «Они говорят «оккупанты»! -
возмущалась жительница Вильнюса. - А я так скажу — я полька, но я — за
русских. Мне 62 года. И я видела все стадии. «Оккупанты» нас всех
выучили, дома нам построили, квартиры и работу дали. А сейчас русских
отсюда выжимают всеми способами. Все, кто мог, уже уехали на Запад —
здесь ждать нечего».
«У нас встали все предприятия, не работает ни один завод. У нас же
ничего нет, никакого сырья, - развел руками житель Нарвы. - Только
сланцы, да и то месторождение скоро истощится, и остановится наша
единственная ГРЭС. Мы всегда жили за счет России. Я не знаю, что будет
дальше». Впрочем, переживают из-за экономической ситуации только
русские. Ни эстонцы, ни литовцы о своем выборе не жалеют.
Существует музей оккупаций и в Риге — столице Латвии. По мнению
корреспондента «Фонтанки», побывавшего и в нем, только здесь удалось
сохранить относительное равновесие. По крайней мере, рассказывая о
периодах советской и фашистской оккупаций.
