Моя Эстония

В наши дни обращение к Мольеру нередко сводится к балагану, буффонаде или же изощренным попыткам наделить образ любителя прибрать к рукам чужое имущество обаянием, сексуальной притягательностью и витальностью.

А заодно признать жадность, похоть, гедонизм и ловкий обман восхитительными, всепобеждающими и человечными. Ведь нравственность старомодна и беззуба, а успех всегда говорит сам за себя.

У самого Мольера в первой версии комедии в конечном счете плут торжествует. Двойственность сюжетной развязки «Тартюфа» действительно искусительна. И некоторые современные российские постановщики не устояли.

Скажем, в 2004 году на сцене МХТ имени Чехова с легкой руки модной и эпатажной Нины Чусовой «Тартюф» появился в виде насыщенного эротизмом и гаджетами эстрадного шоу.

Несмотря на то, что в заглавной роли был задействован сам Олег Табаков, российское издание «Коммерсантъ» признало этот спектакль одним из худших экспериментов на основной сцене МХТ.

Немногим более удачной оказалась состоявшаяся в 2006 году премьера «Тартюфа» в «Ленкоме». По мнению многих критиков, версия режиссера Владимира Мирзоева явно страдает отсутствием внятной трактовки.

По ходу действия режиссер поставил исполнителей на коньки, заставил их наряжать на сцене елку, однако так и не смог предложить актерам и зрителям ясного ответа на вопрос, кто же такой этот Тартюф и почему он сумел так ловко войти в доверие к Оргону.

Кое-кто из наиболее прозорливых театроведов усмотрел в спектакле намек на нетрадиционную сексуальную ориентацию двух главных героев. Тем самым стародавние надежды Мольера на исправление общественных нравов посредством театра потерпели фиаско.

Постановщиком нынешнего премьерного спектакля в Таллинне стал приверженец более традиционного театра, петербургский режиссер Олег Куликов, сумевший преодолеть искушение.

Надо полагать, известная предыстория российских экспериментальных постановок «Тартюфа» заставила его идти от обратного. В результате на Большой сцене Русского театра появилась достаточно живая и симпатичная трагикомедия интриги, вполне злободневная и все-таки тяготеющая к мольеровскому первоисточнику.

Следуя традиции, Куликов воздает должное комедийному началу «Тартюфа», при этом оставляя достаточно места для политической аллегории, напряженного психологизма и мифологической иносказательности.

Действие комедии хотя и не переносится из эпохи позднего средневековья в наши дни, однако разворачивается в своем собственном, вполне самодостаточном художественном измерении, обретая актуальность звучания.

Оргон и Тартюф в исполнении Эдуарда Томана и Ильи Нартова безусловная удача и главное открытие премьеры. Оба персонажа по ходу действия контрастно преображаются.

Незадачливый самодур и доморощенный деспот Оргон оказывается в душе подлинным христианином, готовым подать платок, дабы утереть слезы едва ни погубившего его предателя и лицемера.

Скрывающийся под личиной святоши мошенник и похотливый стяжатель Тартюф в итоге предстает перед нами настоящим тираном и инквизитором. При этом хищник и жертва в равной мере не терпят свободомыслия.

Центральные женские персонажи спектакля также убедительны и не лишены обаяния.
Как бы там ни было, но именно женщины не просто помогают хозяину дома сохранить связь с реальностью и разоблачить проходимца, но привносят в противостояние Тартюфу созидательное начало.

Особенно хорош созданный Еленой Тарасенко образ Дорины, давно привыкшей к тому, что в мире, где недомыслие правит умом, решительно невозможно обойтись без плутовства. А, значит, и одолеть плута можно только его же оружием.

Таким образом, пред нами разворачивается не только смешная и поучительная, но и достаточно страшная история о том, как готовность выйти в люди любой ценой встречается с готовностью сотворить себе кумира из любого подручного материала. А может быть, все-таки речь идет о зарождении либерализма?

Очевидно, что Тартюфу никак нельзя отказать в предприимчивости. А если уж всякие человеческие отношения можно свести к конкуренции и купле-продаже, то в основе нравственности неизменно оказывается меркантилизм. И вся проблема мольеровского обманщика заключается исключительно в том, что он всего лишь оказался не в то время и не в том месте.

Ода меркантилизму

Конечно, представленная на сцене Русского театра премьерная версия «Тартюфа» не лишена недостатков. В самом начале спектакля действие слегка провисает, не все актерские реплики отчетливо различимы в зале, иногда кажется, что костюмы персонажей чрезмерно эклектичны, а обилие рассчитанных на внешний эффект деталей слишком навязчиво.

Но все-таки недочеты только-только начинающего свою сценическую жизнь спектакля представляются сугубо техническими и исправимыми. Главное, что спектакль, несомненно, получился.

Премьера «Тартюфа» проходит при полном зале, который искренне сопереживает вершащемуся на сцене действию. А значит, театр живет и остается востребованным, независимо от бушующих вокруг него административных, коммерческих и политических страстей. В конечном счете, внутренняя несвобода преодолима.

И это само по себе уже немало. В том числе и с точки зрения всепобеждающего меркантилизма.

Спектакль

«Тартюф»
Ж.-Б. Мольер
Режиссер-постановщик:
Олег Куликов (Санкт-Петербург)
В ролях: Эдуард Томан, Илья Нар­тов, Татьяна Маневская, Наталья Мурина-Пуустусмаа, Александр Кучмезов, Антон Падерин, Александр Окунев, Юрий Жилин, Елена Тарасенко, Татьяна Егорушкина и др.

Роман Каллас
www.rus.postimees.ee