Тарту отмечает 200-летие со дня рождения Николая Ивановича Пирогова
Весну предвещают и по осени собираются в стаи не только птицы. В Тарту
точно так же ведут себя и студенты. Они здесь не менее заметны и слышны,
чем стаи птиц. Особенно у подножья Тоомемяги на площади Пирогова.
Но что же студенты на самом деле знают о возвышающемся перед клумбой с
розами каменном изваянии? И о чем думает этот водруженный на постамент
человек об окружающем его городе и об отдыхающих на травке с банками
пива людей?
Наверняка он относится ко всему этому с пониманием, хотя сам в бытность
студентом Тартуского университета и его профессором не принимал участия
в таком коллективном времяпрепровождении.
Знаменитый Тарту Николай Пирогов, поступивший на медицинский факультет Московского
университета в 14-летнем возрасте, в 1828 году, следуя рекомендации
своего декана, после завершения обучения отправился в Дерптский
университет, чтобы пройти подготовку к профессуре в профессорском
институте. Неотъемлемой частью такой подготовки являлось
самосовершенствование за рубежом.
Получившие направление в профессорский институт находились на полном
государственном обеспечении. На квартиру, питание и дорожные расходы им
выделялась определенная сумма.
«Во времена моего пребывания в Дерпте университет этого города был
известен на всю Россию», — писал Пирогов в своих мемуарах. На
большинстве университетских кафедр работали выдающиеся ученые во главе
со знаменитым ректором Эверсом. В то самое время в Дерпте трудился
астроном Струве, ботаник Ледебур, физик Паррот, сын бывшего ректора,
профессор медицины Эрдманн.
Здоровье или смерть? Подводя итоги своей жизни, отданной науке и делу спасения пациентов,
Пирогов сохранил в своей памяти тот самый день, когда он в 1828 году на
осенний семестр прибыл в Дерпт через Петербург и Нарву на крытой повозке
для клади и поселился в довольно уединенном месте. Это по тогдашним
меркам довольно удаленное место располагалось на углу улицы Карлова
(ныне Калева) и Соола.
Специальностью Пирогова стала хирургия. Хотя Пирогов проводил все свои дни и вечера в университетском клиникуме
и анатомическом театре, иногда у него случались свободные вечера,
которые он мог коротать в обществе какого-нибудь нового знакомого из
числа местных немцев и слушать его рассказы о студенческой жизни и
обычаях.
Как-то Пирогов подметил, что известную русскую поговорку в Дерпте
приходится переделывать на новый лад. В России говорят: что русскому
хорошо, то немцу смерть, в Дерпте же все обстояло наоборот. Что немцу
хорошо, то русскому смерть.
Немецкие студенты вливали в себя пиво, как в бездонные бочки, они
устраивали дуэли и вовсе не садились за книги. Но в какой-то момент
словно перерождались и столь же усердно принимались за труд, как прежде
предавались загулам, а в результате блестяще оканчивали университет.
Свою докторскую диссертацию Пирогов писал на латыни. На титульном листе
хранящейся в архиве диссертации имя автора значится как Nicolaus
Pirogoff. Диссертация («Является ли перевязка брюшной аорты при
аневризме в паховой области легко выполнимым и безопасным
вмешательством») заставила заговорить об ее авторе не только студентов,
но и профессоров.
В своих мемуарах Пирогов вспоминает о том, с каким энтузиазмом и юным
задором он погружался в науку в свои дерптские годы. «Поскольку в
небольшой клинике я не мог найти, чем себя занять, я серьезно взялся за
изучение хирургической анатомии и оперировал трупы и живых животных. В
отношении страданий в ту пору я был беспощаден», — вспоминал Пирогов.
Секреты вскрытия Когда в России распространилась эпидемия холеры, Пирогов стал наезжать в
Юлейыэ, где занимался вскрытием трупов умерших от холеры в лазарете для
инвалидов. Два французских врача, также находившихся в то время в
Дерпте и присутствовавших на проводимых Пироговым вскрытиях, восхищались
тем, насколько быстро и точно их русский коллега ориентируется в
анатомии человеческого тела.
Даже его наставник профессор хирургии Мойер был восхищен виртуозностью
действий своего подопечного. На удаление камней из желчного пузыря
Пирогову требовалось менее двух минут, у самого же профессора на
подобную операцию уходило не менее получаса. Когда профессор Мойер был
избран ректором университета, он предложил своему ученику возглавить
кафедру хирургии.
В марте 1836 года Пирогов был назначен экстраординарным профессором, а
весной 1837 года утвержден ординарным профессором. Благодаря результатам
исследовательской работы и новаторским хирургическим методам он получил
признание и за рубежом.
В 1841 году Пирогову предложили работу в Петербурге. Молодого
профессора пригласили в Петербургскую медико-хирургическую академию,
которая готовила для российской армии врачей и аптекарей. Петербургский
период оказался самым плодотворным для отличавшегося необыкновенно
высокой трудоспособностью Пирогова.
Совершая свою прощальную прогулку по Тоомемяги и университетскому
городу, Пирогов признался себе, что на тот момент дерптские годы были
лучшими в его жизни.
Во время Крымской войны (1853-1856) Пирогов неоднократно оперировал в
полевых условиях. В те времена обезболивающих средств еще не было.
Впервые в мире Пирогов начал использовать на операциях эфирный наркоз,
применил для лечения переломов сначала крахмальные, а затем — и гипсовые
повязки. Знаменитый хирург привлек в военную медицину сестер
милосердия.
Заложил принципы Для преодоления царящей в военных условиях неразберихи Пирогов
разработал научную основу организации военно-полевой хирургии.
Заложенные им принципы организации военно-медицинской службы получили
широкое применение не только при жизни самого Пирогова, но были
востребованы и в годы Второй мировой войны.
Пособие Пирогова по полевой хирургии можно увидеть и в Тарту на
Тоомемяги, где в Музее истории Тартуского университета открылась
выставочная экспозиция, посвященная 200-летию со дня рождения Пирогова.
