Моя Эстония

«Веселое время было, – рассказывает бывший главный технолог Каунасского радиозавода Видимантас Жекас. – Помню, поехали как-то с коллегой в министерство. Сидим в приемной, ждем чиновника, чтобы обсудить вопросы снабжения завода. Как обычно, на стене – портрет Ленина, на столе – графин воды со стаканом. Коллегу замучила жажда, я налил ему воды. Мгновение спустя по округлившимся глазам коллеги определил, что в графине – не вода, а спирт». Несмотря на риск для здоровья, «вопросы снабжения» решать было просто необходимо: Каунасскому радиозаводу, единственному экспортеру советских телевизоров, спускался сверху план на 100 тысяч «ящиков» в год, в то время как гарантированные поставки кинескопов позволяли собирать только 50 тысяч. Обычная для того времени, пусть и абсурдная, ситуация.

Какой дефицит лучше

Недостающие кинескопы приходилось добывать, договариваясь с руководством какого-нибудь днепропетровского завода, или закупать за границей, если в Минпромышленности соглашались выделить валюту. В любом случае стучаться в кабинет очередной «шишки» с пустыми руками было нельзя. Приходилось везти с собой в подарок переносные телевизоры «Шилялис», которые производились в Каунасе, оставлять в камере хранения, а ключ нести благодетелю, спасавшему завод от невыполнения плана. Особой популярностью пользовалась цветная модель «Шилялис-Ц401» с диагональю в 32 сантиметра. Сами по себе 410 рублей – столько стоил литовский телевизор в 80-х – в эпоху всеобщего дефицита заинтересовать высокое начальство не могли.

«Тогда у заводов наблюдался дефицит всего, кроме денег, – напоминает экс-директор кохтла-ярвеского завода ТПО «РЭТ» (где собирали колонки и усилители «Эстония») Игорь Тюрин. Масштабы коррупции в советское время и сейчас, по его мнению, не сопоставимы. «Бутылка коньяка, коробка конфет – это не коррупция. Телевизор – так, мелкое взяточничество, – продолжает Тюрин. – Вот нынешние скандалы с земельными участками, конкурсами на госпоставку – настоящая коррупция».

Тюрин вообще из тех предпринимателей, кто острее воспринимает абсурдность не советской, а современной эстонской экономической политики. Сейчас он руководит фирмой Audes, возникшей на развалинах «РЭТ». Помимо дежурных слов о потерянном для эстонских товаров восточном рынке, Тюрин приводит интересный пример: он более двадцати лет руководит по сути одним и тем же предприятием, но до сих пор вынужден сдавать лишнее оборудование советских времен на металлолом. «Представляете, сколько мощностей было на заводе? В этом году пришлось сдать станок, который даже не включали ни разу, – сокрушается директор. – По разнарядке пришел в соответствии с планами переоснащения завода, а применения ему так и не нашлось».

Если в 1989 году на кохтла-ярвеском предприятии было 400 рабочих мест, то сейчас их всего 70. В отличие от многих местных предпринимателей, Тюрин не считает, что спасение безработных – дело рук самих безработных. Бизнесмен даже готов платить более высокие налоги, если потребуется: «Я много езжу по странам Запада и чувствую, что не все у них вращается вокруг денег. Можно сделать вид, что полуголодных безработных у нас не существует, купить дом в элитном поселке, обнесенном забором. Но мы (бывшие руководители советских предприятий – М.К.) еще помним, что такое социальная ответственность».

Жекас с Тюриным не соглашается. После банкротства каунасского производства в 1994 году главный технолог ушел в гостиничный бизнес, сейчас он – совладелец каунасских отелей Daugirdas и Perkūno namai. По старой памяти Жекас оснастил все гостиничные номера литовскими телевизорами (в отличие от каунасского, завод в Шяуляе продолжает собирать «зомбоящики»), но перенимать на себя функции собеса во время кризиса не стал. «Любой голландец или немец знает, что налоговая нагрузка в его стране серьезно меняться не будет. А в Литве за одну ночь (в конце 2008 года – М.К.) повысили налог с оборота для гостиниц с 5 до 21 процента», – жалуется Жекас.

Налоги в Литве повысили в то время, когда оборот гостиниц упал на 40 процентов. «Вместо четырех горничных теперь у нас работают две. Число официантов тоже сократили, – говорит Жекас. – Если у меня вместо пятидесяти номеров по будням заполнено только двадцать – что остается делать? Какая тут социальная ответственность?» Спасти бизнес, по его словам, помог банк, согласившийся предоставить отпуск по кредиту. Налоговые игры литовского правительства привели к тому, что гостиницы, которым с банками повезло меньше, выставлены на продажу.

Полет ненормальный

«Абсурдна не экономика сама по себе, в перегибы, которые допускают те, кто ее регулирует, – считает председатель совета Фонда развития Райво Варе. – В середине 60-х в стране был дефицит муки, и я простоял в очереди за макаронами в Москве шесть с половиной часов. Чтобы купить книгу, например, Мориса Дрюона, нужно было сначала сдать макулатуру или в нагрузку купить брежневскую «Целину». А что при капиталистической модели? Тот же абсурд: на наших глазах финский производитель поставляет в Эстонию пиво Koff, сюда же приезжают финны и тачками везут алкоголь обратно. Обвинять в этом рынок глупо, это же их собственное пиво. Вся проблема – в акцизах, то есть в неудачной попытке регулирования».

В качестве эстонского примера Варе приводит железнодорожные перевозки, дотирующиеся, на его взгляд, по не самой удачной схеме. Но ничего конкретного по переустройству железнодорожного сообщения Варе не предложил. Сказал только, что в экономике действуют законы природы, а потому «нет смысла бороться с гравитацией».

Михаил Колосок,

www.dzd.ee