Постановочные циклы произведений, относящихся к стандартному оперному
репертуару, можно сравнить с графиком движения общественного транспорта.
Опера «Кармен» Жоржа Бизе (1875) в этом смысле похожа на трамвай — если
отстал от трамвая, нужно только немного подождать, и вскоре придет
следующий.В театре «Эстония» эту оперу ставили неоднократно. Между последней
постановкой, которая была представлена публике в 1998 году и шла до 2006
года, и очередной премьерой, состоявшейся в минувший четверг, «Кармен»
была поставлена и на других сценах Эстонии — в Тарту (KaivConsort,
2006) и в Пярну (PromFest, 2007).
Участники как детали
Английский постановщик Уолтер Сатклиф пообещал в интервью СМИ, что в
этот раз старый трамвай покатится по новым рельсам, и сама поездка будет
совершенно не похожа на прежние. Обещание прозвучало весьма помпезно,
однако премьера доказала, что, по крайней мере, частично оно выполнено.
Дело в том, что новая версия «Кармен» в театре «Эстония» представляет
собой, так сказать, не особо оперный вариант. На фоне прежних
традиционных постановок — вместе со всеми своими достоинствами и
небольшими недостатками — она все-таки демонстрирует относительно
новаторский подход.
Речитативы Сатклиф заменил речевыми диалогами, и хотя это и является
отступлением от традиции, в то же время это шаг к правде оригинала. Вся
постановка несет на себе печать режиссуры драматического театра — на мой
взгляд, она немного теряет из-за этого.
Дело в том, что эмоциональная музыка Бизе, которую можно поставить
также и как оперетту, и сдержанно статичная, непривычно асексуальная и
почти лишенная всякой зрелищности новая постановка, в которой сохранено
совсем немного хореографии, да и то в любительском исполнении, в плане
экспрессивности шагают практически вразнобой. Как экстраверт и интроверт
в паре.
В то же время внутренне они прекрасно подходят друг другу, поскольку
«Кармен», несомненно, можно считать веристской оперой. А жизнь, которую
реалистично отражает веризм, в общем-то и выглядит достаточно серо и
без всякого гламура.
Вместо характеров, которых в музыке (дирижер Арво Вольмер) достаточно,
Сатклиф вместе с художником Лийной Кеэваллик представил на сцене
атмосферу времени (Севилья 1820-х годов), при этом несколько общо.
Тут нет особо крупных планов, а герои, которые редко попадают на
авансцену под свет рампы (художник-осветитель Малдар-Микк Кууск),
сливаются с окружением, оставаясь деталями одной большой картины.
Постановщик не предложил ни второго плана в этой истории, ни
интерпретации кого-либо из главных героев. В качестве единственного
символа зрителю предлагают кровь, которая в финале, когда любовь и
ненависть в душе главного героя сливаются воедино, течет довольно
натуралистично. И эта кровь не символизирует ничего иного, кроме как
саму кровь.
Слегка приглушив окраску главных героев, Сатклиф показывает, что к
печальному финалу в «Кармен» приводит не столько любовь двух абсолютно
эмоционально несхожих людей, сколько их разное понимание любви.
Дон Хозе в своем христианско-прагматичном духе, столь свойственном как
вчерашнему, так и сегодняшнему мещанскому миру, уверен, что любовь — это
договор: если ценой колебания температуры своих чувств и временного
унижения ему удалось получить акции любви, значит, с этого момента они
должны постоянно приносить ему дивиденды в виде ответной любви партнера.
Однако цыганка Кармен — анархист и гедонист в вопросах любви, для нее
романтические чувства, вне зависимости от их глубины и
продолжительности, не имеют ничего общего с принятыми на себя
обязательствами, верностью, собственническими инстинктами и даже с
честью. Кармен является объектом общего пользования, как трамвай.
В связи с фигурой главной героини оперы вместо традиционной романтики,
эротики и трагики постановщика интересует фатализм. А точнее, те рельсы
предопределенности, которые покажут вам карты и которые, по мнению самой
Кармен, не имеют ни поворотов, ни боковых ответвлений.
И Кармен становится тем самым трамваем, который безропотно, покорившись
судьбе, катится к своей конечной остановке-пропасти, увлекая за собой
всех пассажиров, которые либо по незнанию, либо по недомыслию не
успевают вовремя сойти.
В новой версии «Кармен» театра «Эстония» Кармен и Дон Хозе гибнут не как романтические герои, а как герои античной трагедии.
Рассеянный фокус
Хелен Локута, исполнившая в премьерном спектакле роль Кармен, прекрасно
справилась с этой сложной партией как физически, так и вокально, хотя,
как мне кажется, чуть более страстный и чувственный рисунок роли подошел
бы ей лучше.
Март Мадисте — интересный и запоминающийся Дон Хозе, в его голосе и
поведении лиричность не затмевается чрезмерной мужественностью, которой
обычно сопровождается эта роль. Зато Рауно Эльп не сумел выжать
максимума из партии Эскамильо, хотя своим контрастом эта роль могла бы
добавить постановке динамичности.
Режиссер сместил фокус с Кармен и рассеял его, демократично предоставив возможность показать себя всем героям и солистам.
Лучше всех этим шансом воспользовалась Хели Вескус — ее ария в третьем
акте выдвинула роль Микаэлы, которая обычно остается статисткой, почти
до роли главной героини оперы. Маленькие, но запоминающиеся роли сделали также Март Лаур, Таави Тампуу и Рене Соом.
Спектакль
Жорж Бизе «Кармен» Либретто: Анри Мельяк и Людовик Галеви Постановщик: Уолтер Сатклиф (Великобритания) Музыкальный руководитель и дирижер: Арво Вольмер Дирижеры: Ристо Йоост, Михаил Герц, Юри Альпертен Премьера в театре «Эстония» 26 мая
Дело в том, что новая версия «Кармен» в театре «Эстония» представляет
собой, так сказать, не особо оперный вариант. На фоне прежних
традиционных постановок — вместе со всеми своими достоинствами и
небольшими недостатками — она все-таки демонстрирует относительно
новаторский подход.
