Моя Эстония

Что неудивительно: нестандартное прочтение знакомой до боли истории роковой любви цыганки и солдата, яркое, очень живое и эмоциональное исполнение и, конечно, гениальная музыка Бизе, звучавшая в исполнении оркестра под управлением Эри Класа особенно вдохновенно.

«Геликон-опера», можно сказать, старожил «Биргитты». Первым спектаклем, показанным в 2005 году в развалинах Пиритаского монастыря, стали «Диалоги кармелиток» Пуленка. Потом были «Милосердие Тита» Моцарта и «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича, «Сибирь» Джордано и «Фальстаф» Верди. В этом году геликоновцы привезли два диаметрально противоположных по жанру, стилю и даже времени создания спектакля об обитателях дна: дерзкую, жестко-реалистичную «Кармен», удостоенную в 1998 году «Золотой маски», и романтически-красивую «Русалку» Дворжака, поставленную в 2005 году для Андерсеновского фестиваля в датском Орхусе. И «Кармен», и «Русалка» прошли с аншлагом и, как говорится, на ура.

Русалочьи песни

Написанная в 1901 году и переживающая ныне пик популярности в России и странах Европы «Русалка» Дворжака – это, по определению композитора, лирическая сказка. Она полна поэзии и пленительных славянских мелодий и совсем не похожа на одноименную оперу Даргомыжского и драму Пушкина: если там героиня превращается в русалку, то в опере Дворжака все в точности наоборот.

Либретто оперы, написанное чешским поэтом и драматургом Ярославом Квапилом, основано на сказке Андерсена «Русалочка», хотя и приправлено славянской мифологией и чешскими сказками. Русалка, полюбив Принца, мечтает обрести бессмертную душу и пережить земные страсти. Ради этого она готова на любые муки. Прибегнув к помощи колдуньи Ежи Бабы, она получает вместо хвоста пару маленьких ножек – в обмен на немоту. Но жертвы тщетны: легкомысленный возлюбленный изменяет ей с Чужеземной княжной. Проклятая темными силами и преданная любимым человеком, она не может вернуться к своим сестрам и к отцу-Водяному. Принц, не в силах пережить разлуку с Русалочкой, приходит на берег озера и умирает в ее объятиях...

Наивная история, но, как и любая сказка, она несет глубокий смысл и массу подтекстов. Их-то и пытаются вытащить на сцену многие постановщики, наделяя героев комплексами в духе Фрейда. Дмитрий Бертман, переболев постмодернизмом, на сей раз попытался сделать просто красивый, сказочный спектакль. Это отчасти получилось, и прежде всего благодаря живописным декорациям и волшебным костюмам Игоря Нежного и Татьяны Тулубьевой: скалистый берег озера и речное дно, усыпанное ракушками, гроты, дивной красоты Русалка (Наталья Загоринская) с длинными волосами и «настоящим» хвостом, колоритный лохматый Водяной (Дмитрий Скориков)... Всё переливается красками, создавая иллюзию игры воды.

Во втором действии знакомая обстановка преображается в условный замок Принца – канделябры со свечами создают атмосферу свадебного пира. Но если подводный мир убеждает, то реальный – нет. Спектакль выглядит эклектично, словно некоторые персонажи забрели сюда из другой оперы – лесник с гитарой (Михаил Серышев), вульгарная и крикливая Чужеземная княжна (Татьяна Куинджи), да и Принц получился каким-то бесхарактерным, лишенным подлинных чувств, к тому же и пение исполнителя этой роли (Дмитрий Пономарев) не отличалось теплотой и чистотой интонации. Самыми живыми, наделенными сердцем и душой, оказались обитатели озерного дна. Молодой бас Дмитрий Скориков создал замечательный образ страдающего отца-Водяного, а Наталья Загоринская была чудо как хороша в образе нежной, трогательной Русалки. Голос ее пленял красотой и тонкостью оттенков, фразы на чешском языке звучали осмысленно, плавно струясь и перетекая, словно вода в реке.

Согласно сюжету, в финале оперы Русалочка превращается в блуждающий огонек. В спектакле же она, отторгнутая и миром природы, и миром людей, окаменевает от горя – точь-в-точь в такой позе, как скульптурная Русалочка, сидящая на валуне в гавани Копенгагена.

Кармен как трагический персонаж

Если героями «Русалки» стали обитатели дна морского, то в «Кармен» персонажи словно взяты с самого дна реальной жизни. Проститутки, воры, работницы фабрики, полицейские, торговцы наркотиками, жители беднейших городских кварталов – вот мир, в котором живут, страдают, любят и умирают герои «Кармен» в постановке Бертмана. Никакой романтики и экзотики, горных пейзажей и испанской таверны, корриды и кастаньет.

На сцене (сценография и костюмы Т.Тулубьевой и И.Нежного) только глухая кирпичная стена, на которой вначале пишут мелом «l’amour», которое ближе к финалу преобразуется в «mort», а вверху – CARMEN. Место действия – не конкретный испанский город: это может быть и южноамериканское гетто, и российская глубинка, и район близ Парижа, где обитают клошары и прочие изгои общества. Мусорный контейнер служит местом, где прячут наркотики и тело убитого Цуниги. А разбитый, ржавый автомобиль, точнее, останки от него, становится местом свиданий и любовных утех.

Кармен, в кожаной юбке и куртке, этакая бандерша, неформальный лидер округи, впервые появляется на сцене именно в этом автомобиле. Внешне она совсем не похожа на андалузскую цыганку, но у нее тот же характер и темперамент, она свободолюбива, безрассудна и горяча, живет чувствами и верит в судьбу, пленительна и опасна. Лариса Костюк – потрясающая Кармен! «Сущий дьявол, а не женщина» в начале – и глубоко страдающий человек, уже знающий и переживающий свой трагический конец в сцене гадания. Глубокое меццо-сопрано с завораживающим чувственным нижним регистром, великолепная актерская игра, музыкальность, яркая харизма – все работало на образ и на спектакль в целом.

Дон Хозе в исполнении Вадима Заплечного вызывал искреннее сочувствие, это был действительно страстно любящий и несчастный человек, доведенный до крайности. Великолепно была проведена заключительная сцена, решенная непривычно: смертельный удар ножом Кармен наносит не Хозе, а притаившаяся за углом Микаэла. Хозе, естественно, берет вину на себя, впрочем, он даже не понял до конца, что произошло, ведь для него жизнь потеряла смысл гораздо раньше.

Настоящим открытием для нашей публики стала молодая солистка «Геликона» Елена Семенова в роли Микаэлы, обладающая красивым сопрано и высокой культурой пения. Увы, бледным в вокальном и артистическом плане, несмотря на яркий костюм а-ля Киркоров, получился Эскамильо (Сергей Топтыгин), да и режиссерское решение этого образа грешило отсутствием вкуса. Как и некоторые массовые сцены: например, раскачивающийся в такт музыке автомобиль. Тем более, что звучащая в это время музыка – антракт к III акту – совсем не об этом. Заигрывания с публикой вряд ли так уж оправданны, она ведь не всегда дура.

Тамара Унанова
www.dzd.ee